Протоиерей Игорь Фомин родился 25 февраля 1970 г. в семье служащих. В 7 лет пошел в школу, а в 9 принял крещение и уже из храма не выходил.

В 14 лет стал алтарничать в подмосковном храме Покрова Божией Матери села Алексино, где настоятелем был ставший духовником протоиерей Василий Владышевский. После возвращения из рядов вооруженных сил, нарушив благословение духовника, пробовал поступить в медицинский институт. Естественно, провалился, и уже через год благословение было исполнено - в 1991 г. поступил в семинарию. В 1994 г. венчался со своей будущей матушкой. А в 1995 г. был рукоположен в диакона, в 1996 г. - во пресвитера. 6 декабря 1995 г., на Александра Невского, был назначен штатным диаконом Казанского собора на Красной площади. А ровно через год, 6 декабря 1996 г., рукоположен в священники Казанского собора.

С первых номеров журнала «Фома» стал членом редакционного совета издания.

Так как журнал «Фома» вышел из коридоров и аудиторий МГИМО, встал вопрос о строительстве храма при сем славном учебном заведении. Когда вопрос был решен положительно святейшим патриархом Алексием, был назначен настоятелем строящегося храма Александра Невского при МГИМО.

Имеет четверых детей.

..

..

Протоиерей Игорь ФОМИН: интервью

Протоиерей Игорь ФОМИН (род. 1970) - настоятель храма Александра Невского при МГИМО: | | | | .

МОЛИСЬ, КАЙСЯ, ЛЮБИ

Как нам строить духовную жизнь сегодня - когда вокруг бушует XXI век? К чему стремиться, а чего остерегаться? Какими словами молиться? Нужно ли современному мирянину быть аскетом? Корреспондент портала «Православие и мир» беседует с клириком Казанского собора на Красной площади протоиереем Игорем Фоминым.

Чем руководствоваться в духовной жизни современному человеку, ведь все серьезные книги, в том числе «Добротолюбие», написаны преимущественно для монашествующих?
- Монашествующий человек и просто православный человек на самом деле мало чем отличаются друг от друга. Ведь обеты, которые дает монах точно такие же, как и обязательства мирского человека.

Монашествующий дает обет безбрачия, но и мирскому человеку запрещается распутство.

Монах дает обет воздержания от мясной пищи, но и мирскому человеку воспрещено объедаться и необходимо соблюдать посты.

Монах дает обет постоянно молиться, но ведь апостол Павел, призывая непрестанно молиться, обращается не к монашествующим, а ко всем людям, желающим жить во Христе Иисусе.

Конечно, условия жизни монашествующих и мирских людей разные. Одни живут в тишине и спокойствии, другие в мятущемся бурном мире.

Но если у мирянина в сердце живет молитва, то он будет спасен от многих житейских катаклизмов, которые в обилии сейчас у нас появляются, например, гнев, раздражение, злоба. Эти явления не совместимы с молитвой. Если в сердце человека живет молитва, то страсти там просто не уживаются, тернию там невозможно взойти. Молитва является орудием, которым обрабатывается почва души человека, для того чтобы зерно Слова, упав в эту почву, выросло и дало плод.

Если говорить о том, что конкретно может мирянин взять из «Добротолюбия», этого сборника мудрых мыслей и молитвенного опыта людей, потрудившихся именно на поприще духовного делания, то это взаимоотношения человека и Бога. Они в обилии должны присутствовать у мирского человека, без этого человек не может обожиться, не может войти в радость Божию.

- А какие это принципы?
- Плоды духовные, о которых говорит апостол Павел: «Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22-23). Плоды, которые проявляются во взаимоотношениях человека с Богом, человека с человеком, человека с самим собой.

Вы сказали, что если в сердце человека будет жить молитва, то духовная жизнь будет развиваться правильно. А что значит «молитве жить в сердце»? Имеется в виду непрестанная молитва Иисусова или молитва перед каждым делом или еще что-то?
- Молитва - это общение с Богом, разговор с Богом. Причем не монолог, а все-таки всегда диалог. Вершина молитвенного делания - это молитва Иисусова: пять слов, которые мы лучше будем творить умом, чем заниматься многоглаголанием, как говорит апостол Павел. Также молитва может быть вопросительная: «Господи, благослови старушку через дорогу перевести». Это тоже молитва, потому что это живое общение с Богом. И сразу слышишь в сердце ответ: «Конечно, любимое чадо, благословляю тебя на доброе дело».

Или спрашиваешь: «Господи, благослови меня покурить», и сразу слышишь ответ: «Что-то не то ты просишь у Меня». И так во всем. Молитвенное общение с Богом - это живое общение, когда ты непрестанно ощущаешь, что Он стоит рядом, от Него зависит моя жизнь на следующее мгновение. Это и есть молитва, это и есть хождение пред Богом.

Что собой должно представлять молитвенное правило семейного, работающего человека? Допустима ли молитва в метро и Серафимово правило?
- Если семья вся воцерковленная, то обязательно должно быть общее молитвенное правило как утром, так и вечером. Если есть еще традиция совместно читать Евангелие, то, мне кажется, это самое лучшее семейное правило. Я помню из детства, как мы всей семьей читали вечерние молитвы, утром меня будили под начало чтения утренних молитв. Я вскакивал, несмотря на то, что меня сложно было растолкать, но когда папа становился рядом и начинал читать молитвы, у меня просыпалась совесть, и я вставал.

- А у вас не было протеста: вот, мол, «изверги», мучают меня?
- Нет-нет, не было. У меня был, я не могу сказать, что страх, но благоговение перед Богом. Это было воспитано с детства и для меня это было естественно и нормально. Вообще слова «изверги» и «мучают» я узнал гораздо позже, наверное, когда сам стал «мучить» своих детей. По поводу родителей у меня никогда таких мыслей не возникало.

Однажды я был в многодетной семье, в которой и своих и приемных детей всего тринадцать, и увидел такую традицию. Во время завтрака кто-то рассказывает главу Евангелия, и все дети, от мала до велика, ее обсуждают. Взрослые, конечно, их поправляют, папа в этой семье очень хорошо знает Евангелие. Таким образом, получив правильный заряд на весь день, они идут в школу.

- Просто жизнь на Марсе.
- Да, я с этим согласен. Но эти «марсианские» традиции не сами собой у людей образовались, над ними очень много работали. Когда мы заходим в дом и видим идеальный порядок, все сверкает и блестит, везде развешаны красивые рюшечки, мы прекрасно понимаем, что за всей этой красотой стоит многочасовой труд хозяйки или всей семьи. Только там, где человек трудится, есть красота и бытовая, и духовная, и молитвенная. Надо трудиться.

Но это что касается семьи воцерковленной. Если же в семье только один человек тянется к Богу, его положение, наверное, сходно с положением монашествующего. Он должен затвориться в клети души своей и там внутри тихо стоять на молитве, чтобы своим православием не смирять всех окружающих. Как сейчас говорят: наши неверующие ближние первые войдут в Царствие Небесное, так как православные смиряют настолько, что наши родственники уже готовы быть равноангельными.

В этой ситуации, конечно, все по-другому. Здесь уместно и читать в метро Серафимово правило, здесь может быть и ночное домашнее бдение. Когда все ложатся спать, ты тихонечко встаешь на молитву. Бывает и такая практика. Если у человека есть потребность молиться, он всегда найдет способ.

Говоря о правиле, можно провести аналогию со спортивными тренировками. Как спортсмен тренирует свое тело, готовясь к состязаниям, так и православный человек должен тренировать свою душу, готовясь к Царствию Небесному.

Иногда надо себя понуждать встать утром на 15 минут раньше. Эквивалент этим 15 минутам - 1/8 любого фильма, и на те же 15 минут позже лечь спать. Это не сравнимо с тем, сколько времени мы проводим перед телевизором или за компьютером, если это, конечно, не работа.

На самом деле ничего сложного в этом нет. Начни молиться и все у тебя получится. Замечательный совет есть по этому поводу у Антония Сурожского. Он говорит, что если ты не можешь молиться длинными правилами, начни молиться по часам. Поставь иконку, рядом будильник, и помолись пять минут, не больше.

Через некоторое время ты увидишь, что молитва тебе понравится, и ты с удовольствием будешь читать и большие, длинные правила.

- Молитва в метро и Серафимово правило - реальность для работающего человека?
- Я не против молитвы в метро. Я считаю, что лучше помолиться в метро, чем совсем не молиться или чем в давке метро отвечать на толчки в спину. Мне кажется, лучше в метро почитать святых отцов или даже Евангелие, хотя, казалось бы, не место в суете читать слово Божие. Но это всяко лучше, чем смотреть и осуждать пьяные физиономии твоих попутчиков или разглядывать рекламу, которая является совершенно непристойной. Каждый, как мне кажется, должен сам для себя понять, может ли он молиться в метро, а не перед иконой.

Относительно Серафимова правила я думаю, что оно допустимо, но только не в той редакции, в какой оно сейчас принято, а именно в той редакции, в которой его дал Серафим Саровский.

- Три раза «Отче наш», три раза «Богородице Дево радуйся» и один раз «Верую»?
- И еще помянник о здравии и об упокоении. Если почитать житие преподобного Серафима, то мы увидим, что эта составляющая везде присутствует. Такое Серафимово правило приемлемо, а вот в современной редакции, без помянника, я считаю, недопустимо.

- Надо ли что-то менять в современном правиле и отношении к нему?
- Отношение к правилу, я считаю, ни в коем случае менять не надо. Правило и должно оставаться правилом. Господь нас не будет судить, если мы не выполним все правило. Все-таки правило существует для нас, а не мы для правила. Но, скажем так, должны присутствовать некоторые угрызения нашей совести относительно того, что я что-то не доделал, не доработал, может быть, доработаю в следующий раз, когда будет свободное время, будет другой настрой, тогда я может быть, более полно прочитаю.

Молитвы святых людей, которые есть в молитвослове, это камертон настройки нашей беседы с Богом. Мы ведь можем менять и дополнять молитву. Есть очень интересное изменение в вечернем молитвенном правиле в самой последней молитве, в которой перечисляются грехи. Многие вместо перечня этих грехов исповедуют свои грехи за день. Их можно даже записывать. Я считаю, что это очень правильное изменение. Таких вариаций достаточно много.

Некоторые вместо молитвы ангелу-хранителю читают молитву своему небесному покровителю, например благоверному князю Игорю или мученице Наталье.

Я помню, когда был маленький, лет в десять, пришел таким важным молитвенником к батюшке Алексею Зотову, который сейчас уже старенький служит на Павелецкой в храме Фрола и Лавра, и говорю: «Батюшка, как мне совершать молитвенное правило, благословите?» Он спрашивает: «А как ты молишься?» Я говорю, что читаю предначинательные молитвы, а потом каждый день по одной новой молитве еще добавляю, которые идут под номерами.

Первый день читаю первую молитву, потом «Достойно есть» и т. д. То есть такой сокращенный детский вариант. Я помню, что тогда он оценил мое усердие, а я про себя думаю: «Нет, наверное, он меня осуждает, надо наверное все-таки все читать».

Сейчас, когда я уже стал священником, я понимаю, что на самом деле он правильно оценил, скажем так, мой подвиг, и я очень рад, когда вдруг случайно вижу моих детей молящимися, не всем правилом конечно, но какие-то кратенькие молитвы в их жизни присутствуют.

- Если грехи мешают молиться, то надо все равно себя заставить встать на правило?
- Мы помним, что в молитвослове есть такое примечание: перед тем, как читать молитвы, постой немного в тишине, пусть твои чувства улягутся, и тогда рцы*: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа».

Вообще, перед тем как начать молиться, желательно испросить прощения у всех, кого ты обидел, с кем ты поругался, на кого ты прогневался. Мысленно попросить, примириться сначала в своем сердце, а потом уже будет возможность примириться и по-настоящему. И потом уже рцы.

А можно заменить утренние и вечерние молитвы Иисусовой молитвой из тех соображений, что такое обращение к Богу некоторым более близко, чем слова святых, которые не соответствуют их духовному уровню? Например, пятьдесят молитв произносить?
- Ну, почему пятьдесят молитв? Существует определенное количество, которое изложено в правиле. Вообще это правило для неграмотных - заменять утренние и вечерние молитвы и правило ко Святому Причащению Иисусовой молитвой. Я думаю, что такая замена возможна, если согласовать это со своим духовником. Он свободно благословит.

- А обязательно согласовывать?
- Все-таки Церковь - это союз людей верующих во Христа. Мы единым сердцем исповедуем Бога и предстоим ему. Это и замечательно, что ты не считаешь себя одиноким. Некоторые изменения, безусловно, допустимы, но совет духовника нужен для того, чтобы самому не заблудиться. Первые десять изменений ты сделаешь правильно, а на одиннадцатом, возможно, ошибешься. Лучше посоветоваться с третейским судьей, который со стороны на тебя посмотрит и скажет: «Знаешь, тебе лучше не Иисусову молитву творить, а «Богородице Дево радуйся».

Как сегодня постятся и должны поститься православные? Отмечают, что пост - это самое острое время - все ругаются, в интернете не стихают самые страшные и сокрушительные дискуссии…
- Предваряя разговор о посте, хочу рассказать такой случай. Один преподаватель Троице-Сергиевой Лавры выходил из своей квартиры, тогда еще в Загорске, к нему подошел его сосед и спросил: «У вас неделю назад пост начался?» Тот говорит: «Да, а откуда Вы знаете, вы же, в общем-то, неверующий?» А сосед отвечает, что под ним живут две верующие бабушки, два Божиих одуванчика, но как только начинается пост, они сразу начинают ругаться. Так он время поста и определяет.

Пост нужен для того, чтобы мы научились сдерживать свои чувства - и физические, и душевные. Однако когда пост начинается, обнажаются очень негативные стороны нашей души. Я знаю людей, у которых с началом поста открывается жуткая блудная страсть, казалось бы, наоборот, должно быть, а они себя еле-еле держат в руках. Некоторые начинают ругаться, гневаться.

Мудрый человек за это должен бы ухватиться, чтобы осознать живущие в себе страсти, выяснить, что по этому вопросу говорит Священное Писание, святые отцы, как это можно излечить. Многие же зачастую просто делают вывод, что «все вокруг козлы». Мне кажется, пост - уникальное и необходимое время, когда и молитва более в душе отзывается.

- Можно ли ослабить пост?
- Я считаю, можно, но это надо делать тоже с благословения духовника. Все-таки на ослабление поста должны быть какие-то причины. Должно быть и покаянное чувство из-за того, что ты не соблюдаешь пост вместе со всей Церковью так, как положено. Но полностью себя отстранять от Церкви, которая постится, мне кажется, можно только больным и беременным. Есть люди, которые ищут причины, а есть люди, которые ищут средства. То есть одни ищут причины, чтобы «законно» нарушить пост, другие ищут средства, чтобы даже в тех моментах, когда можно сделать себе послабления, хранить пост.

Как обуздать свою раздражительность и гневливость в начале поста, когда все страдают, в том числе сам согрешающий в первых рядах?
- Если гневливость - постоянный недуг души, то, может быть, стоит положить в карман записку: «Я гневный человек». Возможно, что такой способ будет немножечко останавливать. Но на самом деле молитва, исповедь и причащение полностью искореняют из человека эти грехи. Можно также противопоставлять подобным поступкам соответствующие добродетели. Из одного источника не может течь и горькая, и сладкая вода. Если источник заполнить сладкой водой, то, может быть, и горечи такой не будет.

- Что такое послушание, каково его место в духовной жизни?
- Под послушанием понимается выполнение требований начальника, родителей, духовника, учителя.

В Священном Писании есть интересное замечание по этому поводу, когда Господь говорит про фарисеев: «всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте» (Мф 23:3).

Мы очень часто бываем не согласны с властями предержащими, со своим начальством. Они дают задания, которые нам кажутся тупыми, бессмысленными, глупыми, показывающими духовное развитие наших начальников. Но, вы знаете, мы подчиненные, и мы действительно должны проявить в этом послушание и выполнить свои обязательства, если, конечно, требования начальства не противоречат догматике.

Если тебе говорят убить кого-то, то, естественно, ты должен отказаться, если ты не солдат. Воин, защищающий Родину, просто обязан держать в руках оружие и им пользоваться, но и он вполне может отказаться от исполнения своего долга, если речь идет о захватнических войнах. Я считаю, что здесь человек может сложить с себя всякие обязательства, то есть уйти из армии.

- А зачем нужно послушание, ведь человек может не без основания полагать, что он умнее своих наставников?
- Человек должен иметь послушание, потому что все, к чему призывают родители или духовник, направлено на твое спасение. Например, есть такая «заповедь»: не суй два пальца в розетку. Ведь с этим все согласны, и никто не требует, что бы ему подвели под это требование научное обоснование о том, что ток по межклеточной жидкости пройдет к мозгу и т.д. Здесь все готовы быть послушными безоговорочно, просто все святые.

Но если речь идет о таком требовании как «не завидуй», то начинаются вопросы и сомнения: «А почему мне запрещено завидовать? Ну и что, помечтаю немножко, позавидую кому-нибудь». Но это точно такая же «заповедь», как и с розеткой, только она направлена на твое духовное состояние, а не физическое.

Когда ты еще являешься учеником в духовной ли жизни или за школьной партой, то ты многое еще не понимаешь, и не обязательно учителю объяснять ученику, зачем ему учить то или иное правило. Ученик должен просто выучить: «жи», «ши» пиши через «и».

Необходимость послушания Церкви, кажется, понятна. А говоря о послушании родителям, надо сказать, что любящий родитель никогда не пожелает своему ребенку плохого. Только надо эту любовь понять.

Ребенку тяжело осознать, что родитель его любит, когда заставляет учиться, чистить зубы и заправлять постель. «Кошмар - думает чадо - это не любовь, а какое-то издевательство». А потом вырастает, хватает родителей за грудки и начинает упрекать: «Почему ты меня не заставлял учиться? Почему ты меня не заставлял английский учить? Почему ты мне позволял валяться на диване и играть на гитаре? Надо было бить меня как сидорову козу, чтобы во мне ума было побольше». Сейчас многие дети предъявляют претензии своим родителям о том, что они не дали им образования. Да ты же сам не захотел его получить.

Послушание - это, наверное, акт любви друг перед другом. У монашествующих существует безоговорочное послушание, в миру такого нет. В миру есть ответственность взрослых перед детьми, супругов друг перед другом, перед родителями, и послушание должно соизмеряться с твоими обязанностями.

- Что такое вообще духовная жизнь?
- Это жизнь со Христом. Это такая жизнь, когда у тебя на лице есть отблеск Славы Божией. Это такая жизнь, когда любой человек хочет спросить именно у тебя, сколько сейчас времени, лишь бы с тобой поговорить, потому что приветливых людей сейчас становится мало.

Духовная жизнь - это ни в коем случае не длинные юбки, черные платочки и длинные бороды. Это не духовная жизнь. Духовная жизнь - это когда в твоем сердце есть любовь, как к президенту, так и к какому-нибудь бомжику, так и к «благодетелю-кассиру», который выдает тебе зарплату. Одинаковое отношение ко всем.

- Это же 30-ая ступень лествицы, которой у нас, по определению, нет и быть не может!
- Может быть, и есть. И любовь есть, и люди такие есть. Золото всегда тонет в житейском море, и его не видно. На поверхности любого моря - и житейского, и природного, известно, что плавает, вот это видно всем и всегда. А золото, оно всегда тонет, но оно есть.

- В чем главная проблема современного православного человека?
- Наверное, главная проблема в том, что каждый православный человек считает, что он самый православный человек на свете. Ощущение того, что ты делаешь все правильно, мне кажется, самая главная проблема в человеке. Теперь редко можно встретить смирение, послушание, и вообще любовь.

- Какие грехи сегодня самые трудные и распространенные?
- Мне кажется, это самооправдание и, не буду оригинальным и скажу, что это блуд. Это самые страшные грехи. Так же, я считаю, что один из самых ужасных грехов - лень.

Если с блудом и ленью понятно, что делать, то, как искоренить самооправдание? Оно какое-то невидимое, и вычленить его в своих поступках сложно, хотя чувствуешь, что оно вроде бы есть?
- Если у человека присутствует самооправдание, у него обязательно присутствует другой грех - осуждения ближнего. Осуждение ближнего можно победить только оправданием всех. Противоположная добродетель греху самооправдания - это оправдание своих ближних.

- Какой из грехов самый труднопреодолимый?
- Те грехи, которые вошли в твою привычку, без которых ты не можешь жить, которые стали твоим сокровищем. Как говорит Господь: «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф 6:21).

Если мы привыкли к телевизору, и он уже является фоном нашей жизни, то тогда это самое труднопреодолимое, потому что выключить его очень трудно. Трудно ездить в машине и не слушать радио. Если ты понимаешь, что уже не можешь не слушать радио, ты зависишь от него - это плохо. «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор 6:12) - говорит апостол Павел.

То же самое можно сказать про кофе и сигареты. У Клайва Стейплза Льюиса в «Расторжении брака» один из персонажей приехал в рай с ящеркой. Вот эта ящерка и символизирует греховную привычку, от которой человек боится избавиться: «Ой, мне будет больно, я чего-то лишусь в жизни» и т.д. Так что грех, который становится привычкой, самый труднопреодолимый.

- Как строить общение с другими, в том числе неверующими?
- Если не с позиции снизу вверх смотреть, то хотя бы на равных. Строить общение с другими людьми, исходя из того, что это тоже образ и подобие Божие, ничем не хуже тебя. А если мы себя еще и декларируем православными христианами, то мы вообще должны быть скромными и поставить себя в очередь в Царство Небесное самыми последними. Из этого и должно вытекать наше с вами построение общения с другими людьми.

Но если мы здраво рассуждаем, то мы понимаем, что Богу милее не убийцы, чем убийцы, верующие, чем неверующие. А если мы это понимаем, то как же тогда нам не превозноситься над неверующими?
- Во-первых, кто первым вошел в рай?

- Может быть, благоразумный разбойник был просто первым умершим, после того как Христос открыл двери рая.
- Нет, дорогие мои. Когда мы придем в Царствие Небесное, мы начнем Господу перечислять: «Господи, я не убил, я не украл, я не прелюбодействовал, я не завидовал, и т.д. Я выполнил твои заповеди?» Господь однозначно скажет: «Нет. Потому что Моя заповедь не «Не делай», Моя заповедь «Люби»».

А чтобы не превозноситься над другим человеком, надо осознавать, что если тебя поставить в условия, в которых был этот убийца, то ты бы поступил еще хуже. И это однозначно.

- Что такое этика семейного общения? Что должно быть главное в семейной жизни?
- Я считаю, что это строгая иерархичность, когда муж берет ответственность за семью на себя. Когда жена берет ответственность за чад на себя. И когда дети находятся в послушании своим родителям.

Самостоятельным, современным женщинам особенно тяжело поставить себя в подчиненное положение, но раз такой тип женщины исторически уже сложился, то как сейчас решить эту ситуацию?
- Нельзя выхватывать из руки молоток, который должен быть не в твоей руке. Сейчас женщины прибегают и жалуются, что муж такой-сякой ничего не делает. Начнешь разбираться и оказывается, что она сама все у него захватила, причем захватила невольно. А теперь говорит, что он такой-сякой. Так с какой же стати он будет другим? Или прибегает муж и говорит: «У меня жена загуляла». «Давай разбираться, почему она у тебя загуляла. Может быть, ты к ней относишься потребительски? Может быть, ты в ней не видишь женщину?» Как часто жены говорят: «А ты сам додумайся, почему я загуляла», намекая на то, что муж больше не замечает в ней женственности. Нельзя выхватывать инициативу у мужчин и забирать ее себе.

- Что должно быть главным в семейной жизни?
- Любовь с большой буквы и Бог.

- Разве любовь можно контролировать, ведь она сама приходит и уходит?
- Можно. Любовь - это внутреннее философское понятие, а не охи-вздохи под луной, как ее многие понимают. Любовь - это умение с радостью и благодарностью воспринять все, что происходит с тобой. Когда в семье есть радость и благодарность, эта семья счастлива. В такой семье жена может восхищаться мужем, который вовремя не принес зарплату или принес маленькую зарплату. А муж благодарен жене за то, что ужин готов, и ничего, что котлеты не прожарены. Он понимает, что жена старалась. Что важнее в данной ситуации: то, что она старалась или то, что котлеты не прожарены? Если важнее то, что котлеты не прожарены, то это самолюбие у мужа, а если то, что жена старалась, то это любовь к ней.

– Отец Игорь, как вас встречали школьники в девяностые годы и как это происходит сейчас?

– Первый раз я пришел в школу дьяконом, в 1995 году. Когда в девяностых в школе видели человека в рясе, все, я помню, просто останавливалось… Дети смотрели на тебя круглыми глазами, поднимали руку, вытягивали указательный палец и говорили: «Бог пришел!»

Сейчас такого, конечно, уже нет. Священник стал привычной фигурой. И даже если я без рясы иду по своему району, меня узнают. Если я прихожу в школу, то она уже не останавливается на перемене, так же бежит. Лишь кто-то замедляется, чтобы взять благословение или просто поздороваться.

Когда приходишь в класс, давно уже не надо говорить: «Здравствуйте, я – православный священник». Я говорю: «Здравствуйте, я такой же человек, как и вы. Мы поговорим о том-то и о том-то».

– Провокационные вопросы задают?

– Чаще в старших классах, но, бывает, и в средних. И очень часто эти вопросы спровоцированы тем, что дети прочитали в интернете. Начинаешь общаться, отвечать, и они в итоге понимают, что их обманули.

Вот мне как-то ученик, кажется, в пятом классе, задал вопрос: «Почему у Патриарха телефон из золота?»

Что ж, когда слышу такие открыто провокационные вопросы, начинаю разбираться, в чем детей обманули – где-то в социальных сетях, в интернете. Молодые – они же правдоискатели, не умеют и не хотят скрывать своих чувств. Зато хотят поставить в неловкое положение любого человека: взрослого, родителя и так далее. Вот и начинаешь беседовать.

Бывают и очень глубокие вопросы богословского уровня. Спрашивают, чем католичество отличается от православия, почему Бог не един для всех. Спрашивают, кто такие святые, как стать святым, что такое чудеса. Очень большой пласт – исторические вопросы.

То есть спектр – от простых и провокационных вопросов до очень глубоких, от которых становится в общем-то тепло на сердце и приятно, что дети задумываются о таком серьезном.

Самое главное, что дети всегда очень искренни.

– Было, что вы не могли ответить на какой-то вопрос?

– Да, конечно, бывало, что спрашивали о чем-то конкретном, и приходилось брать тайм-аут и в следующий раз отвечать. Причем я не боюсь говорить, что не знаю ответа на этот вопрос. Потому что лучше признать свое бессилие, чем ввести в заблуждение ребенка.

– Вспомните, пожалуйста, один из сложных моментов общения со школьниками.

– У одного ребенка в течение года умерли папа и мама. И он остался на попечении, кажется, старшего брата. А мы проводили как раз урок, посвященный Дню матери. Подошла учительница и попросила поговорить с этим ребенком. Это был очень сложный и тяжелый разговор. Но, я так понимаю, благодатный: ребенок потом стал приходить в храм. Может быть, почувствовал теплоту, с которой его здесь приняли.

Священник говорит о нравственности

– Для чего священнику вообще приходить в школу?

– Наша страна, ее жизнь, культура становились на христианских ценностях. Священник является носителем этих ценностей, проводником закона Божьего, профессионалом в религиозной, культурологической области. Очень важно, чтобы детям, которые учатся в школе, все знания преподносились именно профессионалом.

Сейчас ситуация такова, что священника спокойно и беспрепятственно пускают в тюрьмы, в дома престарелых, частично – в больницы. А в школы так легко не пускают. У нас все-таки есть мощное сопротивление, противостояние духовному возрождению нашего общества.

Священник обучает детей бороться с собой, побеждать себя: побеждать свои страсти, побеждать свои слабости, побеждать свои какие-то маленькие удовольствия.

Учит уметь выбрать нужное время, нужные средства для того, чтобы эти маленькие удовольствия присутствовали, но не мешали воспитанию человека.

Священник говорит о нравственности. Причем из уст священника это звучит иначе, чем от другого человека. Мы знаем, что не только слово и внешний образ действуют на людей, но и еще то, кто говорит и как говорит. Я здесь имею в виду внутреннее состояние священника, который проповедует.

Не каждый священник может приходить в школу, потому что священник в первую очередь – это, конечно, проповедник Христа. В школе специфическая аудитория, и здесь надо иметь и особое умение, и дерзновение, и навык общения.

– А с кем должен общаться священник? Ведь в школе учатся представители разных религий, конфессий и атеисты.

– Со всеми. Особенно – с детьми из неверующих семей. Мы живем в светском обществе, которое не должно быть лишено нравственности. Церковь – носительница нравственности. И один из законов Церкви, нравственный закон, был преподан Христом для абсолютно всех людей. Еще раз повторюсь, что наше государство сформировалось именно под благодатью Христовой и под законом христианской нравственности.

– Такой подход не воспринимается как навязывание православия?

– А чего здесь бояться? Мы не говорим о каких-то религиозных обрядах, не учим креститься, не учим молиться. Хотя и это было бы неплохо дать детям. Но, я повторяю, мы говорим о нравственности. О том, что надо любить родителей, надо уметь дружить и как дружить с детьми. Мы говорим об ответственности человека перед самим собой, перед обществом.

Те слова, которые мы очень часто слышим, что вот, наших бедных детей научат молитве «Отче наш» или научат креститься – не имеют никакого основания. Откройте учебник «Основы православной культуры», который имеет гриф издательского отдела Русской Православной Церкви, и вы поймете, что ваших детей учат только тому, чему бы вы сами хотели научить их.

Сейчас телевидение и вообще массовая культура стараются уверить ребенка, что родители – уже не авторитет. И вдруг приходит человек и начинает возвращать детей к родителям в духовном смысле.

Не надо бояться священника в школе. Священник в школе не будет говорить: «Вот мусульмане, буддисты такие-сякие. А вот мы – православные, великие». Ничего подобного. Никогда священник такого не скажет. Это скажут именно те, кто пытается противодействовать и ставить препятствия тому, чтобы священник посещал школу.

Протоиерей Игорь Фомин. Фото: Ефим Эрихман

Приглашать ли священника, должна решать школа

– Должна ли быть у священника, пришедшего в школу, специальная подготовка?

– Если к этому подходить профессионально, то, конечно, должна быть специальная сертификация. На данный момент выбирают сами учителя, сами родители – они начинают приглашать тех священников, которые, на их взгляд, положительно влияют на их детей. Любой родитель настроен на то, чтобы принести пользу ребенку. Так что самый лучший фильтр – родитель.

А решение, приглашать ли священника, должна принимать школа. К сожалению, нас зовут в школу уже тогда, когда что-либо свершилось, о чем надо поговорить. Допустим, приглашают в третий, в четвертый класс пообщаться со школьниками потому, что мат уже стал просто способом общения детей чуть ли не на уроках. Или когда начинают травить ребенка, когда у детей проблемы с наркотиками…

Мы читаем в Конституции о том, что православие проявило исключительную роль в формировании российского государства. А при этом нередко имеющие власть препятствуют священнику приходить в школу.

Откройте дверь, и любая профилактика нравственности даст незамедлительный эффект.

Если не только сам священник будет ходить и просить: «Пустите меня в класс, пустите на урок, давайте я приду на ОПК и расскажу о чем-то».

Да, есть факультативные занятия, открытые уроки по духовно-нравственному воспитанию, круглые столы, дискуссионные встречи. Но это не носит систематического характера.

– А что скажете о подготовке тех учителей, которые преподают ОПК?

– Кстати, интересный случай был у нас в одной из школ, когда на уроке ОПК в четвертом классе преподавала учительница, которая прошла 72-часовую подготовку, но была совершенно не в теме, что такое православие, что такое православная культура.

Одна девочка, слушая эту учительницу, вдруг сказала: «Ой, Марья Васильевна, а вы знаете, я хожу в воскресную школу, и нам говорили по-другому». Когда разобрались, оказалось, что, действительно, правильно – по-другому. Дальше произошло следующее. Директор вызвал родителей этой девочки, объяснил, что девочка очень хорошая, умная, с хорошей памятью, но попросил родителей перевести девочку на историю религии, мотивируя тем, что теперь девочка узнает побольше о других религиях.

А Марья Васильевна осталась преподавать неверную информацию другим детям. Это совершенно недопустимо! Все равно, что в сельской школе учитель физкультуры будет преподавать физику.

– А нет ли опасности, что если вдруг в школу придет священник, не имеющий навыка общения с детьми, то у них сложится неправильное представление о Церкви?

– Мы от этого не застрахованы. Ведь всегда есть и будет человеческий фактор. Но все равно такого, как в примере с учителем ОПК, не будет. Все-таки священник призван к тому, чтобы научить человека любить. Не только научить любить Бога или своего ближнего, а и любить работать, любить учиться.

Так что, на мой взгляд, рассказы, что священник может отвратить от Церкви – сказки.

– Задача любого христианина – быть миссионером. А с другой стороны, священник в школе не должен склонять в свою веру. Как найти компромисс? Вдруг ребенок, пообщавшись со священником, захочет креститься, а родители – против?

– В школе учатся дети старше семи лет. Ребенку до семи лет все грехи прощаются в Церкви «автоматически», потом он четко уже отвечает за свои поступки. И его желание креститься должно быть учтено родителями.

Но, повторяю, в школе мы не склоняем к принятию веры. Мы рассказываем там о нравственности. Допустим, проводим урок ко Дню матери. Там ни слова не говорится ни о Боге, ни о Церкви. Но нас каждый год приглашают его провести, потому что он имеет большое значение для детей.

Вот перед ребенком стоит священник. И говорит то, что действует на сердце ребенка. Он захочет подражать тому человеку, который об этом говорит. Это естественно. На это направлено любое воспитание. Приходит ветеран в школу, и после этого многие мальчики хотят стать военными. Приходит артист в школу, и многие хотят стать артистами. Это разве плохо? Я считаю, нет.

Наоборот, надо в школу приглашать тех, кто мог бы явиться образцом для подражания. Это не значит, что они будут обязательно склонять в «свою веру». Они будут себя вести так, что ученик захочет принять православие, или стать артистом, или стать космонавтом. Не приглашают же убийц, наркоманов, чтобы те рассказали, как употреблять наркотики. К детям приглашают тех, кто им будет говорить о чем-либо добром, о нужном, о важном…

Самый трудный родитель – это атеист

– Почему бы не пригласить муллу, например, или раввина?

– Да никаких запретов нет, чтобы пригласить муллу, раввина или еще кого-то. Только они не заключили даже договора о сотрудничестве, хотя представителям различных вероисповеданий это предлагали. Предлагали даже уроки вести. Наверное, им не надо. А нам надо. Нам очень важно, в каком обществе мы состаримся. Нам очень важно, каким станет будущее страны.

Посмотрите, что творится в информационном поле, какая ненависть, какая злоба друг к другу. Это же все разрушительно для нашего будущего, это все то, что будет подталкивать будущих взрослых – нынешних детей на то, чтобы не заботиться о стариках, например.

А Церковь видит эту проблему, и она будет говорить о ней.

Церковь будет стараться научить детей любить, расскажет, что такое любовь, как себя надо вести, если ты кого-то любишь.

У нас есть опыт в этом плане. Поэтому чего здесь бояться? Того, что мы научим ваших детей хорошему отношению к вам?

– С родителями у вас не было недоразумений?

– Никогда не было никаких недоразумений с родителями другой веры. Мы не экстремисты, мы не вступаем в религиозные и политические споры. Самый трудный родитель – это атеист. Атеисты почему-то всегда думают, что сейчас мы научим их детей какому-то мракобесию, которое к тому же совершенно не понадобится им в жизни. Но такие родители глубоко заблуждаются. И могут сами убедиться в этом.

Все уроки, которые мы проводим, открытые. На них могут присутствовать родители и слышать все, о чем мы говорим. Мы этого не стесняемся, пожалуйста, приходите.

Разговор накануне выхода журнала

Новый научный журнал Санкт-Петербургской духовной академии «Труды и переводы» полностью подготовлен и отправлен Издательством в печать. Накануне выхода первого номера в свет состоялась беседа директора Издательства Д. В. Волужкова с главным редактором - кандидатом философских наук, доцентом, заведующим кафедрой иностранных языков священником Игорем Ивановым .

Д. В. Волужков. Отец Игорь, вот и ушел первый номер Вашего журнала в печать. Мы с Вами волнуемся и переживаем. Естественно. Как Вы думаете, с отправкой в печать не поспешили? Все готово? Может быть, стоило еще поработать?

о. И. Иванов. Да, Дмитрий Владимирович, кому как ни Вам знать, сколько трудов вложено в это детище! Конечно, можно было бы сказать, что нет предела совершенству. Но, если говорить не о технических вещах, а о содержательном моменте, то, как мне кажется, номер получился достаточно цельным. Как-то так само сложилось, что некоторые темы в нем подобрались созвучные и перекликающиеся.

Д.В. В редсовет Вашего журнала входит епископ Авидский Кирилл (Катерелос) - магистр богословия, доктор церковной истории, профессор Афинского университета, (Константинопольский Патриархат). Расскажите, как владыка Кирилл вошел в редсовет, и какую роль в жизни журнала он играет.

о. И.И. Инициатива включить в редсовет журнала владыку Кирилла принадлежит кафедре древних языков, а именно протоиерею Владимиру Гончаренко, знающему греческого архипастыря лично. Сам отец Владимир тесно общается с греческими учеными, и мы надеемся увидеть его переводы их трудов. Кроме того, в журнале планируются публикации материалов известного греческого популяризатора греческой образованности Константина Сафаса.

Д.В. Можно ли назвать перевод статьи профессора протоиерея Думитру Станилоэ «О некоторых характерных особенностях Православия» главной, важнейшей статьей, или, если можно так сказать, украшением этого номера?

о. И.И. Скорее, это скромная попытка начать говорить об идеях отца Думитру, опираясь на его тексты, доступные русскоязычному читателю. Известно, что в Интернете можно найти переводы фрагментов статей выдающегося румынского богослова, как правило с английского языка. Мы же попытались подойти к освоению его наследия, сделав перевод именно с оригинала полного текста вышеупомянутой статьи. Мне кажется, что работа над проектом «достояние протоиерея Думитру Станилоэ - отечественному читателю» под силу лишь серьезному научному центру. Мы же надеемся внести малую лепту в это большое дело.

Д.В. Предисловие к публикации статьи протоиерея Думитру Станилоэ написано протоиереем Сергием Золотаревым , священником Игорем Ивановым и священником Михаилом Легеевым . Все трое - сотрудники кафедры богословия, но не языковых кафедр Академии. Прокомментируйте этот факт, please!

о. И.И. Этот факт, очевидно, говорит о тесных дружеских и внутрикорпоративных связях и сотрудничестве! И, кроме того, хорошо, когда у богослова есть филологическая жилка, и наоборот. Отец Сергий, например, так увлекся этой ситуацией с переводом, что стал самостоятельно осваивать румынский язык. О себе могу сказать то же самое, благо что романская группа языков мне всегда была близка и интересна. А отец Михаил высветлил богословскую перспективу в европейской теологии ХХ века. Не могу не упомянуть в этой связи еще одного деятельного участника этого проекта - филолога и богослова, доцента нашей Академии Александра Васильевича Маркидонова. Его языковое чутье и ценнейшие замечания к терминологии помогли сделать перевод более внятным с точки зрения русскоязычного православного тезауруса. Проблема в том, что хотя в румынском языке присутствуют православные славянизмы, некоторые румынские понятия латинизированы и при буквальной их передаче на русский язык не вполне коррелируют с привычным нам богословским дискурсом. Поэтому перевод - в какой-то степени - стал продуктом совместных творческих усилий по стилистической адаптации. Возможно, не все удалось, как хотелось бы, но значим сам опыт погружения в стилистику и в мысль отца Думитру Станилоэ. Это опыт, который в некоторой мере сродни вхождению в область богословских интуиций.

Д.В. Со дня на день выйдет в свет монография А. Ю. Митрофанова «Очерки из истории канонического права», в которой значительное место уделено Ансельму Луккскому. Как соотносятся статья А. Ю. Митрофанова «Ансельм Луккский и его «Книга против Гвиберта» и упомянутая монография?

о. И.И. Это вопрос, конечно, интересный. Но, если кратко, статья дополняет материал книги, при этом представляя собой вполне самостоятельный тематический сюжет. Мы говорили с Андреем Юрьевичем на предмет уместности в книге достаточно большого приложения с переводом. В результате он решил опубликовать статью с переводом отдельно, в журнале. Важно отметить, что в этом контексте как бы создается ситуация единого научно-академического пространства, своеобразного общего научного поля, в котором существуют академические издания, тесно переплетаясь и перекликаясь.

Д.В. В чем отличие журнала «Труды и переводы» от сборника с тем же названием? Не имело ли смысл кафедрам продолжать выпускать именно сборник?

о. И.И. Мне кажется, это стандартный путь развития корпоративного научного издания, когда у издателей есть намерение создать долгосрочный, перспективный и результативный проект. Это говорит, скорее, о внутренних мотивациях и научно-корпоративных приоритетах, нежели о сиюминутных «плюсах-минусах» от издания единичного сборника, который может в любой момент стать «последним». Сама логика журнального менеджмента противостоит этой контрпродуктивной матрице «размножения однодневок». Более того, опыт европейской - и мировой - науки показывает, что многие ее проекты развиваются преимущественно в долгосрочной перспективе. Если мы хотим всерьез развивать духовно-академическую науку, это нужно делать в том числе и посредством духовно-академических периодических изданий. Это в чем-то похоже на возрождение приходской жизни: упорядоченность и стабильность привлекают больше, нежели нечеткость и расплывчатость богослужебного распорядка.

Д.В. По поводу статьи диакона Николы Мароевича «Повесть Ф. М. Достоевского «Кроткая» и вопрос самоубийства». Некоторое время назад в разных петербургских театрах одновременно шли спектакли по этой повести (в частности, в театре «Особняк», в котором я когда-то служил). Как Вам кажется, есть ли какая-то связь между интересом театра и интересом академического журнала к этому вопросу?

о. И.И. Возможно, если хорошенько поискать, эту связь можно найти. На мистическом уровне. А так, конечно, отрадно, что русская классическая литература, пропитанная христианским мировоззрением, находит живой отклик в современной театральной среде. Отмечу, что сербскому менталитету как-то особенно дорог Достоевский с его острыми экзистенциальными вопросами. Для нашего журнала эта статья - своего рода визитная карточка рубрики «Православие в контексте русской культуры и литературы».

Д.В. Как мы видим, после издания у нас «Атласа по истории Русской Церкви» В. О. Яковлев обратился к, скажем так, более далекой истории. Его статья «Дидактическая поэзия Древнего Египта в свете библеистики: «Поучение Аменемопе» поневоле привлекает к себе внимание. Разве Василий Олегович библеист и египтолог?

о. И.И. Похоже, что Василий Олегович - весьма разносторонне эрудированный молодой ученый, который не боится открывать для себя новые горизонты исследований. Тут можно привести слова В. В. Болотова о том, что наука немыслима без новизны. Но «новизна» бывает разной. В российской богословской науке - и близких к ней дисциплинах - мы наблюдаем своего рода парадокс: нам приходится осваивать всю палитру ее достижений как в период XIX-XX веков, так и в XXI веке (особенно науки зарубежной). То есть это «новизна» актуализации ранее неизвестных знаний. Поэтому нам так актуальны переводы даже тех текстов, которые хорошо изучены за рубежом, но мало известны у нас. В этом плане эрудиция, знание языков, просветительство и развитие науки идут рука об руку.

Д.В. Традиционный вопрос о творческих планах. Сколько номеров журнала в год Вы планируете выпускать? Чего в журнале будет больше - научных статей или переводов? Появится ли что-то из того, что Вы анонсируете в обращении к читателю в первом номере?

о. И.И. На данный момент мы надеемся на выпуск двух номеров в год, в конце каждого семестра. Чего в них будет больше, статей или переводов - время покажет. Впрочем, хотелось бы соблюдать баланс между ними. Гармония - царица порядка. Хотя это в идеале. Что касается наполнения рубрик, это во многом зависит от наших авторов, как постоянных, так и новых. Задача же редакции - предложить максимальный выбор для реализации взаимодействия богословских и гуманитарных наук. Поэтому мы приглашаем к сотрудничеству всех, кто живет Словом и духовными смыслами, многогранно раскрывающимися в человечестве.

4 ноября - престольный праздник Казанского собора на Красной площади. Особенность храма - в его местоположении. Сюда заходит много людей, в том числе - иностранных туристов. Причт собора сталкивается и с «обычными» приходскими проблемами, и с нестандартными ситуациями. Священник Игорь Фомин рассказал о том, как возможно существование общины в ситуации предельной открытости и какие задачи стоят перед приходской общиной сегодня.

Священник Игорь Фомин

- Отец Игорь, что такое христианская община в современном мире?

Собрание во Христе Иисусе. В первую очередь - большой семье, в которой воспитываются терпение, смирение и кротость. Главная задача общины - собирание людей вокруг пастыря, который ведет их ко Христу. Сколько духовенства, столько и путей. Это и молитва, которая образуется внутри общины, и социальная деятельность.

- Что касается собирания людей, сейчас можно услышать, что стоит задача привлекать в храмы молодежь...

Что значит «стоит задача»? Можно поставить задачу в духовном плане: ты должен стать святым. А если человек не хочет? Я считаю, что перед священником не задачу нужно ставить, а раскрывать глаза, как это лучше сделать. Великолепный пример - как организует социальную работу владыка Пантелеимон (Шатов). Он не просто говорит, что надо окормлять больницы, а приглашает и рассказывает, как это сделать. Когда говорят конкретно, ты определяешься, готов или не готов.

Так же и с молодежью. Надо собирать духовенство и рассказывать, как это делается. Где молодежь ходит - там нечего ставить задачу. Кто-то может целые стадионы собрать, мы - 10 человек, и этого тоже достаточно.

У нас вокруг одного батюшки собирается молодежь, изучают устав, догматику, ездят по монастырям, общаются в среде, которая приятна их сердцу. Батюшка неординарно к ним подходит: могут пойти в кафе и пообщаться на духовные темы несколько часов. В кафе - потому что у нас нет помещения и даже на лавочке посидеть не выйдешь - лавочек нет. Но общение идет, общение есть. Конечно, для любого храма нужно помещение. Но это далеко не все. Должны быть горящие сердцем пастыри.

- Что еще есть в Вашей общине?

Социальная работа - прихожане ездят в детский дом, организуем праздники для других приходов, выбираемся в поездки. Причем паломничество - это не только поклонение святыне. Конечно, мы готовимся, едем в какой-то монастырь, кто-то из наших составляет экскурсию, рассказывает... И при этом как замечательно выйти на какой-нибудь полянке, сложить весь провиант, который привезли, вместе - кто-то винегрет, кто-то соленья - все это вкусить и обсудить какие-то проблемы. Вот так пообщаться, вместе пожарить сосиски - это тоже очень важно.

- Вне храма Вы общаетесь с прихожанами?

Да. У нас есть взаимопомощь, мы делим радости, помогаем в скорбях, ходим друг к другу в гости, ухаживаем друг за другом в больнице или в болезнях.

Но вообще наш приход своеобразен.

Храм расположен там, где общину в полном смысле создать очень тяжело. У нас очень много «прохожан», которые могут один раз заглянуть ради интереса - и все. И если мы сможем сделать так, что происходящее их «зацепит» - в богослужении, в молитвах, в манерах тех, кто стоит за свечным ящиком - это отразится на жизни других общин, в которые наши случайные «гости» могут потом пойти искать смысл жизни.

А так у нас есть все проявления общинной жизни. Помимо социальной работы есть, например, общество многодетных семей. Может быть, в других храмах больше детей, но общество (кстати, региональное) существует именно при нашем соборе.

Есть молитвенная жизнь среди прихожан - когда группа людей читает Ветхий и Новый Завет по определенному правилу. Это интересный опыт молитвы друг за друга.

Так что общиной мы можем называться, но сосредоточиться полностью на делах прихода невозможно.

- Но это нигде не возможно!

Но в других храмах все-таки не столько «случайных» людей. А у нас человек между поездами зашел посмотреть Красную площадь - и заодно заглянул в храм, потому что было открыто. Или кто-то приехал в мавзолей и зашел в храм погреться. Один раз, в начале 90-х, вообще пришли активисты коммунистической партии и попросили пустить их сделать перекличку в храме, потому что шел дождь.

- Пустили?

Бывает, приходят мусульмане и говорят, что почитают Марию и великого пророка Ису. Казалось бы, это должно вызвать негодование. Но мы понимаем, что если один раз проявить внимание и заботу в делах веры, потом это может откликнуться перерождением. Зайдет среди мусульман спор о нас, какие мы нехорошие, а этот человек скажет: «Да я их видел, они не такие». Так что особенность нашего собора - в том, что он миссионерский.

- Это мешает?

Ни в коем случае! Но накладывает определенный отпечаток. Здесь и правила мягче. Приходится «не замечать» многого, за что к глубоко воцерковленным людям надо было бы применить строгость. Нас иногда называют «либералами», но все это только от того, что мы стоим «на первой полосе».

- Часто люди не просто заходят, а пытаются пообщаться?

Бывают разные случаи. Например, перед празднованием в честь Казанской иконы празднуют странный праздник Хэллоуин. Часто после празднования люди заходят к нам, в костюмах, подвыпившие... Особенно если 31 октября, как в этом году, приходится на воскресенье.

Как-то зашли 10 молодых людей, разодетых, с разноцветными волосами. Половина из них встали на исповедь со смешками, трое смогли пообщаться с батюшкой, один ушел со слезами.

Я считаю, это уже достижение: не зря выслушали. Если ушел со слезами, что-то переосмысливая, значит, зернышко в сердечко попало. Главное - чтобы проросло.

- Иностранцы тоже интересуются?

Как правило, они хотят сфотографироваться на фоне богослужения или со священником.

- Вы к этому спокойно относитесь?

Не вижу ничего плохого. Это тоже форма проповеди.

Были, конечно, интересные случаи. Помню одного француза, эмигранта. Он родился во Франции, был крещеным католиком, но в костел не ходил и с детства любил Россию. Изучил историю, язык и в 60 лет устроился в турагентство, чтобы возить сюда туристов. В один из приездов пришел к нам и сказал, что хочет принять православие.

Я дал ему требник на церковнославянском, по которому он должен был прочитать отречение от латинской ереси. На следующий день он пришел с красными глазами: всю ночь не спал, разбирался с церковнославянским. Разобрался, принял крещение. Это было очень трогательно - такое отношение к вере предков.

- А о чем туристы спрашивают чаще всего?

Иностранцы, как правило, редко о чем-то спрашивают. Жизнь у них сытая, размеренная. А так - задашь вопрос, придется что-то пересматривать, менять...

А наши люди, как правило, приходят с кучей проблем. У нас же как? Если плохо - то в храм, если хорошо - то в магазин. А вопросы - такие, на которые современный мир остро реагирует: сердечные дела, измены, семейные раздоры, проблема отцов и детей.

Матери приходят молиться о детях, которые пьют или принимают наркотики. Приходят родители, которые потеряли единственного ребенка.

- Какие проблемы самые важные?

Не буду оригинален - семейные. Потому что взаимоотношения в семье определяют многое и в жизни, и в наших отношениях со Христом.

А как быть, если человек, начав воцерковляться, отделяется от семьи? То есть когда он «родными» начинает считать прихожан храма, а от нецерковных родственников отгораживается?

Когда буквально воспринимает слова Христа из 14-й главы Евангелия от Луки: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником»?

Надо помнить, что община нужна, чтобы человек воспитывался правильно относиться к окружающим, чтобы все Евангелие звучало в его сердце одновременно. Община серьезно помогает. Но надо иметь в виду, что взаимоотношения с ближними, родственниками неотъемлемы на пути ко Христу. Без пьющего родственника до Христа не дойти, без препятствий со стороны близких - тоже.

- А в чем корень такого стремления отделиться? Что поискать в своей душе, если такая ситуация возникает?

Недостаток любви. Когда человек любит, он любит всех одинаково, без лицеприятия и лицемерия. Любящий не говорит, что батюшку с голубыми глазами любит больше, а пьянчужку которая собирает милостыню на паперти - меньше. Потому что по мере приближения ко Христу люди приближаются друг к другу.

Вообще, православная аскетика говорит, что если у человека есть желание убежать в деревню, затворить в келье, уйти в монастырь - это гордость. Если от кого-то хочешь обособиться - это неправильный путь. Такие желания все рано будут возникать, но с этим мы должны бороться.

- А что такое община для Вас?

Вторая жизнь. Первая - во Христе и в семье. Это как две заповеди, которые невозможно разделить - любовь к Богу и любовь к ближнему. Одна без другой не работает.

- Почему люди уходят из общины?

У нас нередка ситуация, когда человек впервые попадает к нам - а потом начинает ходить в другой храм. Потом приходит, берет

благословение: «А я у Вас 10 лет назад первый раз исповедовался, Вы меня крестили!». Я его уже и не помню, но все равно приятно.

Есть те, кто долго ходил в наш приход и потом ушел, потому что у нас все очень мягко, а человеку нужен рост, подвиг, более строгое молитвенное правило. Может, ему действительно нужно - но жалко человека.

Но я не знаю людей, которые бы ушли из Церкви.

Приходят люди и говорят, что хотят «раскреститься». Объясняешь, что чина «раскрещивания» нет. Хочешь противоборствовать - не ходи в храм. Так нет же, им нужно официально... Начинаешь беседовать. Если человек немножечко тебя услышит, то оставит глупую идею. Кто-то просто разворачивается и уходит.

- А если приходят в Церковь, чего ищут?

Спокойствия, решения проблем. Но на самом деле ищут себя. Каждая душа - христианка. Подобное тянется к подобному. Подспудно человек чувствует, что его место здесь, в Церкви. И задача прихода - раскрыть это его чувство, показать, что такое Церковь и как жить ее жизнью.

Фото Юлии Линде.

священник Игорь Фомин

Таинство покаяния, исповедь. Это священнодействие Церкви, в котором Господь прощает кающемуся христианину его грехи. Но почему бывает так, что после исповеди человек впадает в тот же самый грех, который только что исповедал? Всегда ли Бог прощает грехи кающимся? Может ли священник нарушить тайну исповеди? Наконец, что такое – настоящее покаяние? На эти и многие другие вопросы о Таинстве сегодня отвечает священник Игорь Фомин, клирик Казанского собора на Красной площади в Москве.

Священник Игорь Фомин родился 25 февраля 1970 года, в 1995 году окончил Московскую духовную семинарию. Клирик храма Казанской иконы Божией Матери на Красной площади. Отец троих детей.

– Батюшка, на исповеди человек открывает священнику самые потаенные уголки своей души. Это ведь очень личное общение. И начать разговор о таинстве покаяния хотелось бы с довольно неприятного вопроса.

Люди, получившие образование в советское время, хорошо помнят сюжет романа Этель Войнич “Овод”. Там описана трагедия молодого человека, который на исповеди рассказал священнику о своем участии в революционном кружке. И священник его предал. В результате молодой человек разочаровался в религии, возненавидел Христа и, в конце концов, был расстрелян за участие в революционном движении.

Так вот вопрос: возможно ли такое сегодня у нас в Церкви? Вернее – бывают ли ситуации, когда священник, по каким-то очень важным причинам, имеет право нарушить тайну исповеди?

– Я считаю, священник не может рассказывать о том, что услышал на исповеди. Разглашение тайны исповеди – это автоматическая духовная смерть для самого себя. Если священник дерзнул разгласить тайну исповеди, – при любых обстоятельствах, даже при грозящей государству опасности, – то я считаю, что этот священник уже не достоин носить сан. Потому что тайна исповеди – это один из основополагающих пунктов присяги священника, которую он дает перед рукоположением. Канонически эта традиция не закреплена. В истории Церкви существовали критические периоды, когда возникали практики оглашения тайны исповеди, связанной с опасностью для всей Церкви в целом или для общества. Однако даже в этом случае всегда подчеркивалось, что оглашается то, что угрожает Церкви и обществу, но не указывается тот, кто сказал об этом на исповеди. При этом, по прошествии времени такие практики всегда отменялись и даже осуждались. По общему убеждению современного духовенства, так же как в понимании древней монашеской традиции, не может быть никакой причины, которая оправдывала бы несохранение тайны исповеди. Доверие к исповедующему священнику важнее, чем любые другие соображения.

– В свое время к нам в редакцию журнала пришло письмо, где женщина писала, почему она не может заставить себя пойти на исповедь. Она это сформулировала так: “Потому что я отчетливо представляю себе такую картину: вот все исповедовались, священники собираются где-то после службы и начинают: “А мне сегодня то-то сказали, а мне – то-то и то-то!”

– У есть интересное замечание к исповедующим священникам, что на аналой надо положить для исповедующегося крест и Евангелие, а для того, кто принимает исповедь – нож. Если он кому-нибудь захочет рассказать что-то из принятой исповеди, пусть лучше язык себе отрежет. Это очень жестко, но правильно. Очень часто бывает, что к тебе приходит человек, ты принимаешь его исповедь и слышишь о таких грехах, что думаешь: Господи, как с ними не то что ему – он-то будет прощен – а как с ними ты будешь дальше жить? Но только человек отошел от аналоя, и ты уже все забываешь. Господь полностью стирает из твоей памяти все, что тебе не нужно и не полезно.

– А часто ли Вы сталкиваетесь с тем, что люди, впервые приходящие в Церковь, причем сознательно приходящие, не понимают значения исповеди и не знают, что это такое?

– Исповедь как одно из Таинств – сразу не постижима. Человек, чувствующий груз своих грехов, ответственность за свои поступки, мысли, дела и осуждаемый своей совестью, ищет выхода из сложившейся ситуации. Ему, как путнику, на ноги которого налипло много грязи, уже тяжело идти, и он хочет от этого освободиться. Как это сделать? Он приходит в храм и, естественно, попадает на первого встречного священника. Если это искренний и глубокий батюшка, путнику повезло. Если же ему встретился человек, скажем так, не очень ревностный и малограмотный, то путь его будет долог и сложен, но он все равно придет к настоящему покаянию.

– Наверное, это естественно, что человек может не знать, что такое исповедь, поскольку культура церковной жизни находится у нас в процессе становления. Но ведь есть такое понятие как “генеральная исповедь”. Когда человек в сознательном возрасте приходит в Церковь, его первая исповедь – это исповедь за всю прошедшую жизнь.

– Нельзя делить исповедь на “генеральную” и “не генеральную”. Каждая исповедь должна быть пересмотром всей своей духовной жизни, т.е. в каком-то смысле “генеральной”. Однако, в расхожем понимании “генеральная исповедь” – это первая исповедь за всю свою жизнь, и она включает в себя и то, что человек помнит, и то, что ему напомнили, и то, что Господь ему открыл в молитве, подготовляющей к исповеди. Но это не значит, что человек сразу освободился от всех своих грехов за всю свою жизнь. На самом деле, исповедь – это очень долгий путь: надо вскопать поле, посадить там какие-то семена и сделать так, чтобы они взошли и дали свои плоды.

Выходя на это поле, пахарь вдруг понимает, что поле засыпано камнями. Они большие – ни лошадь, ни трактор не пройдут, и человек начинает их выносить. Точно так же и грехи: большие грехи видны сразу. Человек, первый раз приходящий на исповедь, видит только какие-то знаковые события своей жизни – аборт, развод, тяжелые ссоры с родителями или детьми или еще что-то очевидное и ужасное… Он выносит с поля эти камни, возвращается, хватается за плуг, чтобы начать пахать, смотрит, а там – камни поменьше. Он опять оставляет плуг, но камней, которые поменьше, уже больше.

“Генеральная исповедь”, на самом деле, обычно растягивается на несколько лет. Человек то и дело возвращается к своему прошлому. Не сам возвращается – Бог его возвращает, Господь дает ему возможность увидеть то, что он натворил, что он сделал, но не осознал как грех. И это, на самом деле, благо для человека!

– Батюшка, мы говорим, что исповедь, это – Таинство Покаяния. А вот что такое – само покаяние, что происходит в этом Таинстве?

– Покаяние – это такое состояние человека, когда он осознает свою греховность, сожалеет о ней и начинает ненавидеть совершаемый им грех и деятельно бороться с ним, утверждаясь в добре. Ненависть ко греху и борьба с ним привлекают милосердие Божие. Вот это сочетание милосердия Божия с ненавистью человека ко греху и борьбой с ним совершает покаяние, то есть – избавление человека от греха. Ведь грех – это всегда что-то, что мешает любить Бога и ближнего. Это всегда препятствие, обычно очень труднопреодолимое и часто ставшее уже нормой жизни и не воспринимаемое нами именно как препятствие. Поэтому победить его можно только как собственными сверхусилиями, так и с помощью Божией.

– А как быть человеку, который хочет покаяться в грехе, но при этом не чувствует ненависти ко греху? Просто он умом понимает, что это – грех, а вот ненависти – нет?

– Такое бывает очень часто, и требует особых духовных усилий со стороны человека. Главное – не решить, что раз ненависти к греху нет, то и покаяться я никогда не смогу! Просто нужно помнить, что любое событие в духовной жизни человека никогда не бывает односторонним. Любое наше благое начинание нам помогает исполнить Сам Господь. При любой исповеди отношение человека ко греху все равно меняется. Нужно исповедовать этот грех, даже если мы не имеем в себе настоящей ненависти к нему и решимости с ним бороться. И в конце концов мы все равно придем к настоящему покаянию. Уже то, что мы даем себе труд исповедаться в этом грехе – угодно Господу. И, видя такое наше стремление, Он обязательно даст нам подлинное покаяние, со всей глубиной осознания и отвержения греха.

– Иногда люди считают, что покаяние заключается в остром эмоциональном переживании греха. И чем сильнее эмоция, тем глубже покаяние. Что Вы можете сказать по этому поводу?

– Это неправильно. Эмоции – это результат психологического состояния человека. А пытаться вызвать в себе покаянное чувство, эмоционально “накручивая” свою психику, может быть даже опасно. Можно довести себя до истерики и нервного расстройства. Ничего общего с настоящим покаянием такие упражнения не имеют. Степень покаяния определяется совсем другим: как ты себя ведешь после осознания своей греховности? Изменил ты что-то в своей жизни, или не изменил?

Слезы покаяния – великий дар Божий, которого удостаивались лишь немногие великие подвижники благочестия. Пытаться вызвать их искусственно – дерзость и неразумие. Для нас покаянный плач заключается в осознании своих грехов и сокрушении о них, о том, что мы не можем своими силами избавиться от этих грехов. Но это сокрушение не является самоцелью. Цель – это внутреннее перерождение, которое Господь дает тебе, видя искреннее желание жить иначе.

Если мы начинаем сокрушаться о своих грехах и не идем дальше, то это приводит к отчаянию. Очень показательный пример здесь – Иуда. Ведь он же раскаялся! Мало того, он после раскаяния сделал определенные шаги: бросил сребреники, искренне отказался от них – они стали жечь ему руки. Но он не пошел дальше. Не смог увидеть, ощутить милость Божию, не смог поверить, что Господь его простит.

И для христианина очень важно – не впасть в отчаяние при виде своих грехов. Я вообще склонен думать, что Господь подает Свою милость сразу. Потому что увидеть свой грех без Господа практически невозможно. Вернее, невозможно осознать, что это – грех. Человек совершает какой-то поступок, видит, что так же поступает его ближний, осуждает его… А сам даже не понимает – что так же грешит. И только любящий Господь может тебя повернуть и показать: “Вот, смотри, дорогой… Вот это – ты! Оказывается, ты – вот такой”.

Лишь Господь может помочь человеку взглянуть на себя самого со стороны. Сам человек на это не способен, это – милость Божия. Сам импульс, двигающий нас к покаянию – это уже прикосновение Господа к нашей душе. Потом мы сокрушаемся о своем грехе. А потом Бог, видя наше стремление очиститься, избавляет нас от греха. Так происходит покаяние. То есть, все начинается с милости Божией, и все милостью Божией заканчивается. Важно лишь воспользоваться этой милостью, не пройти мимо нее.

Ведь масса людей живут греховной жизнью и не ощущают своей греховности. И если человек почувствовал, что так жить больше нельзя, что нужно покаяться, это уже – милость Божия, это значит, что Господь его посетил. И само стремление к покаянию очень важно рассматривать не просто как человеческое движение души, но как сотворчество человека с Богом. Где Господь показывает человеку его грехи, а человек стремится избавиться от них.

– По-гречески покаяние, это – “метанойя”, что означает буквально “перемена ума”. Как это можно понимать, применительно к нашему разговору?

– Перемена ума – это осознание противности твоего нынешнего состояния и желание переродиться, желание измениться к лучшему. Причем, когда покаяние настоящее, то это желание на самом деле – неодолимое. Я могу привести такой пример. Одна женщина долго пила, и пила серьезно. Хотя была семи пядей во лбу, два института закончила… Куда она только не ездила – на всякие отчитки, по разным монастырям – ничего не помогало. И вот приехала к одному батюшке, причем недавно рукоположенному, и говорит о своем состоянии: “Не могу больше пить. Я чувствую, что выпиваю рюмку и – забиваю гвоздь в Христа. Рюмка – гвоздь, рюмка – гвоздь… Я не могу уже больше так, мне это противно, я хочу остановиться”. Батюшка ей на это: “Ну хорошо, а что ты готова сделать для этого?” Она отвечает: “Все что угодно”. – “Хорошо. Вот если ты не будешь три с половиной года выходить из церковной ограды (а было это в Подмосковье), Господь тебя избавит”. И она осталась. Не рассуждая, не предупредив мужа, не поехав собрать какие-то вещи … Она так возненавидела свое пьянство, что все остальное ее уже не интересовало, она махнула рукой на работу, на все свои дела. И знаете, поразительная вещь: недавно мы отмечали десять лет с того момента, как она бросила пить. Вот это – перерождение, это – настоящее покаяние. У нее ведь все было – и слезы, и ночные моления… Но все это было как бы подготовительным периодом. А когда пришла эта решимость – жить без пьянства, тогда и произошло настоящее покаяние, произошла перемена ума. Конечно, этот пример не означает, что каждому грешнику надо бросить семью, работу и все свои житейские обязанности и заботы, чтобы покаяться. Обычно – ровно наоборот: для истинного покаяния нужно ко всему этому вернуться. Но от чего-то обязательно придется полностью отказаться – категорически и навсегда. Чем-то придется пожертвовать частично или временно, и это обязательно бывает что-то очень значимое или очень “прикипевшее” к сердцу.

– Батюшка, Вы уже сказали, что человек исповедуется Богу. Сам Господь освобождает человека от греха. В этой связи вспоминается еще одно распространенное представление об исповеди: человек приходит в Церковь к Богу, на исповедь он приходит тоже к Богу. Зачем же там еще священник, в чем тогда его функция, если я прихожу к Богу? И почему я не могу исповедаться только Богу, например, покаяться в грехах у себя дома перед иконой?

– Вообще, грех – это болезнь души. Но не душевная болезнь, а духовная. Когда человек болеет каким-нибудь постыдным, страшным недугом, он, придя к врачу, начинает краснеть. Ему стыдно говорить о своей болезни, ему стыдно ее показать. Но когда человек от этой болезни уже изнемог, он понимает, что это предел. Если он сейчас все не расскажет, он не сможет выздороветь. Стыд остается, но отходит на второй план. Вот и исповедь нужна для того, чтобы человек засвидетельствовал, рассказал в присутствии свидетеля о своем грехе. Чистое намерение – чтобы человек пережил стыд и получил себе в союзники того, кто может засвидетельствовать, что он действительно хочет от этого греха избавиться.