Крепостная девушка.
Но мой рассказ будет о честном и свободном человеке по имени Иван Захаров. Иван пришёл в большой город бедняком. В отличие от других людей своего уровня, которые, загоревшись, тут же гаснут, обладал железным характером и настойчивостью. Став подмастерьем у ювелира, трудился с огромным усердием. Хозяин его заметил и сделал его мастером. Иван трудолюбие своё умножал, старался всюду перенимать приёмы своего ремесла. Потом придумывал приёмы поискуснее, и самостоятельно делал многие открытия в ювелирном искусстве.
Нельзя сказать, что Иван Захаров был холоднее льда, нет, это не так. Он конечно видел прелести, которыми природа щедро одарила некоторых его покупательниц. Но, наслушавшись занятной их болтовни, за которой скрывались лукавые мысли, он понимал, что заигрывая с ним, они просто пытались добиться снижения цены на драгоценности. И всё же.
Прелестницы добивались своего, но совсем в другой области
Он шёл после работы домой, мечтательный как поэт, тоскующий подобно кукушке без гнезда. В этих мечтах уже появлялась добрая и хлопотливая жена. И подходя к своему дому, он уже мысленно имел десяток ребятишек от этой воображаемой жены.
-И убежать нельзя?
-Маша.
-Кто такая?
-Девицу зовут Маша.
-Какой указ?
Когда ювелир ушёл, князь ещё долго сидел в кабинете, разглядывая кубок. Истинная любовь над всем торжествует!
Создано Юрий Елистратов
П. Развилка
Регистрационный номер 0098959 выдан для произведения:
Крепостная девушка.
История эта произошла, когда на Руси существовало крепостное право. Этим правом обладали люди, которые со дня рождения награждались титулом дворянина. Эта группа людей, на которых опиралась власть царя, пользовались его особыми почестями, в том числе и правом, распоряжаться жизнями своих подданных, которые отдавались в его власть пожизненно.
Но мой рассказ будет о честном и свободном человеке по имени Иван Захаров. Иван пришёл в большой город бедняком. В отличие от других людей своего уровня, которые, загоревшись, тут же гаснут, обладал железным характером и настойчивостью. Став подмастерьем у ювелира, трудился с огромным усердием. Хозяин его заметил и сделал его мастером. Иван трудолюбие своё умножал, старался всюду перенимать приёмы своего ремесла. Потом стал и сам придумывать приёмы поискуснее, и самостоятельно стал делать многие открытия в ювелирном искусстве.
Работал много и неутомимо. До поздней ночи в окне его мастерской горел свет от лампы. Иван прилежно стучал молоточком, точил, подпиливал, резал, гнул, вытачивал, паял.
Нужда породила труд. Труд породил высокое старание. Старание породило богатство.
Он построил свой дом. Устроил в доме мастерскую и маленький магазин, в котором и стал продавать свои чудесные изделия. Многие горожане стали его частыми посетителями и покупателями.
Не смотря на соблазны большого города, жил наш Иван скромно. Даже в цветущую пору молодости, ни разу не поддался на искушения жизни, которая бурлила вокруг него.
Иван был человек простой и самых бесхитростных понятий. Он боялся Бога, потом воров, вельмож всякого уровня, но больше всего боялся всяческих передряг и беспокойств.
Со временем он научился идти своей дорогой. Не бегать по чужим делам. По одёжке протягивать ножки, самому не должать и соседу взаймы не давать. Держать ухо востро, не позволять втирать себе очки, не болтать о том, что делаешь. Зря даже воды не выливать. Не быть беспамятным, никому не доверять ни своих забот, ни своего кошелька.
Все эти простые житейски правила, позволили ему торговать себе на пользу, что он и делал, никого не обижая.
Про него люди говорили, что Иван был создан как бы одним ударом, вытесан из одного куска. Такие люди всегда превосходят тех, за создание которых принимались несколько раз.
Вот таким добродетельным был Иван Захаров. Почему же наш мастер оставался одиноким как перст, когда его природные свойства могли быть оценены всякой.
Если вы начинаете критиковать нашего героя, возникает вопрос, а знаете ли вы, что такое есть любовь? Боюсь, до конца не знаете…
Влюблённому полагается куда-то идти, откуда-то возвращаться, слушать, подстерегать, молчать, говорить. То съёжиться, то развернуться. То расти, то сокращаться. Угождать, бренчать на каком-то инструменте, каяться, таскаться за тридевять земель. Лезть из кожи вон, добывать птичье молоко, ласкать её кошечку или собачку, дружить с её друзьями. Пронюхать, что нравится её родне, не наступать никому на ноги, не бить посуду. Доставать луну с неба, переливать из пустого в порожнее. Молоть вздор, лезть в огонь и в воду. Восхищаться нарядами своей возлюбленной, и повторять это тысячу раз. Самому нарядиться как павлин. Шутить метко, остро. Со смехом преодолевать страдания. Обуздывать свой нрав.
Ходить с утра до ночи с умильной улыбкой. А ведь известно, что милым особам угодить трудно - вильнут хвостиком и прощай, даже без объяснения причин! Она и сама толком не знает причин, зато с возлюбленного требует, чтобы он знал!
Некоторые мужчины в таких обстоятельствах мрачнеют, злобствуют, с ума сходят, вытворяют всякие глупости. Этим мужчина и отличается, например, от собачки. Этим и объясняется, что у собачек нет души. Не хочешь? - обнюхала на последок и побежала себе дальше.
Влюблённый должен быть на все руки мастер: он и фокусник и вояка, король, бездельник, простак кутила, лгун, хвастун, доносчик, пустомеля, вертопрах, волокита, мот, глупец, юродивый.
Прослушав всё это, благоразумный человек будет пренебрегать любовью. И действительно. Предаваясь этому занятию, уважающие себя мужчины, прежде всего, вынуждены тратить: время, жизнь, кровь, заветные слова, не считая уже сердца, души, мозга. Именно до этих человеческих качеств прелестницы охочи сверх меры. Мило болтая между собой, они говорят друг другу: «Если мужчина не отдал мне всё, что имеет, значит, он ничего мне не дал!». А некоторые, нахмурив бровки, ещё и не довольны, что мужчина ради неё расшибается в лепёшку: «Что за пустяки, плохо старается!».
А уважаемый Иван Захаров знай себе, плавил серебро и золото. Глядя на окружающую его суету, никак не мог зажечь в свём сердце фантастические узоры любви, так чтобы её разукрасить, отразиться в ней, разыграться в затейливых выдумках. Объяснялось всё просто, нигде не находил он живой модели для этого таинства души.
Сами понимаете, что ни в одной стране девственницы не падают ни с того, ни с сего в объятия мужчины, также как не сыпятся с неба жареные цыплята. Вот и оставался наш золотых дел мастер целомудренным.
Нельзя сказать, что Иван Захаров был холоднее льда, нет, это не так. Он не мог видеть прелестей, которыми природа щедро одарила некоторых его покупательниц. Но, наслушавшись занятной их болтовни, за которой скрывались лукавые мысли, он понимал, что заигрывая с ним, они просто пытались добиться снижения цены на драгоценности. И всё же. Прелестницы добивались своего, но совсем в другой области - он шёл после работы домой, мечтательный как поэт, тоскующий подобно кукушке без гнезда. В этих мечтах уже появлялась добрая и хлопотливая жена. И подходя к своему дому, он уже мысленно имел десяток ребятишек от этой воображаемой жены.
Свои тоскующие мечтания он воплощал в красивых безделушках, а восхищённые покупатели не знали, сколько жён и детишек, таятся в этих красивых вещицах!
Так и отошел бы наш талантливый ювелир в мир иной холостяком, но на сорок первом году его жизни случилось вот что! В один прекрасный день, прогуливался наш герой за городом. Незаметно для себя, вступил он на поле, которым владел дворянин князь К. Посреди лужка, повстречалась ему молоденькая девушка, тащившая за собой коровёнку. Проходя мимо ювелира, девушка приветливо ему поклонилась, улыбнулась и сказала - День добрый, мой господин!
То ли невинная красота миловидного девичьего личика, то ли приветливый голосок, а может и мысли о браке, которые не давали ему покоя, но Иван влюбился мгновенно и страстно.
-Милая девушка, вы, наверное, бедны, раз в воскресенье не знаете отдыха от трудов?
-Я крепостная девушка князя. Он по своей доброте разрешает пасти нашу корову на его лугу, но после обеда.
-А вам так дорога ваша корова?
-Да, мой господин, она кормилица и поилица всей моей семьи.
-Такая красавица и одна в поле?! Наверное, есть много охочих молодцов, чтобы завоевать ваше сердечко?
-Нет, это не так совсем. Все знают, что я крепостная девушка. Если кто-то женится на мне, он автоматически становится крепостным князя. Особенно обидно, что когда князю заблагорассудиться, меня сведут с таким же крепостным мужчиной в жёны.
Так неспешно разговаривая, шли они к дому девушки. Ювелир любовался прекрасным личиком девушки, её стройной фигуркой. Хотя и был он девственник с чистым сердцем и помыслами, не мог себя заставить не угадывать прелестные белоснежные груди, которые девушка, прятала с очаровательной стыдливостью, под грубым платком. Всё это волновало его, возбуждало жажду, как чаша с холодной водой соблазняет уставшего путника.
Словом, идя рядом с этим чудным созданием, томился наш Иван внезапной любовью. Чем строже был запрет на этот плод, тем сильнее томился ювелир.
Внезапно девушка предложила ему надоить коровьего молочка, так как день был жарким. Иван отказался и, неожиданно для себя разразился страстным признанием в любви.
-Я не хочу молока, а жажду вас. Если вы не возражаете, я хочу выкупить вас у князя!
-Это не возможно! Уже много несчастных поколений моих предков принадлежали князю. И деды так жили, и внуки будут жить. Мне суждено вечно быть крепостной у князя. И дети мои будут крепостными. Князь хочет, чтобы у всех принадлежащих ему людей, было потомство.
-Неужели не нашёлся молодец, который бы посмел выкупить такую красавицу на свободу?
-Воля стоит слишком дорого. Те кому я приглянулась уходят так же быстро, как и появляются.
-И убежать нельзя?
-Ой, нельзя. У князя длинные руки, да и царский закон о крепостных очень строгий. Если меня поймают, то закуют в кандалы, а мой милый может потерять не только свою свободу, но и все принадлежащее ему имущество. Не стою я таких жертв! Так и живу в полном послушании, видно такая уж моя судьба.
-А как тебя зовут, милая девушка?
-Маша.
-А меня зовут Иван. Иван Захаров, золотых дел мастер. И вот, что я тебе скажу, милая моя. Ещё никогда в жизни, ни одна женщина не нравилась мне, как ты. А ещё знаешь…? Я шёл по этому полю с мыслями избрать себе подругу, а повстречал тебя. В этом я вижу указание небес. Если я тебе не противен, если ты готова забыть, что мне уже много лет, считай меня своим другом, а там…может быть и твоим мужем!
Услышав такие приятные для женского сердца слова с признанием в любви, девушка зарделась чудесным румянцем, опустила счастливые глазки, и залилась слезами:
-Милый мой Иванушка! Я не хочу стать причиной множества твоих огорчений, как только ты станешь просить у князя выкупить мою волю. Для меня уже хватит нескольких ласковых слов.
-Милая Машенька! Ты ещё про меня ничего не знаешь. Я достаточно богатый человек. Я не пожалею ничего, чтобы достать свободу моей будущей супруге.
-Иванушка! Откажись от этих мыслей. - Говорила девушка, обливаясь слезами - Я буду любить тебя всю жизнь и так. Без этих строгих условий.
-Давай Машенька, договоримся так. В следующее воскресенье, я опять приду на это поле.
-Добрый мой повелитель! Я обязательно буду тебя здесь ждать. Если меня после этого строго накажут, всё равно. Я не боюсь. Приходи милый мой.
-Девушка вернулась домой поздним вечером, за что получила сильную трёпку, но побоев не почувствовала.
Добряк Иван, лишился аппетита. Даже закрыл мастерскую и магазин, так он влюбился в эту чудесную крепостную девушку. Думал о ней, всюду видел только её. Когда мужчина в такой стадии влюблённости, вполне прилично начинать действовать, при том активно.
Ювелир, человек был осторожный. Поэтому, для беседы с князем, решил прибегнуть к помощи солидного покровителя. Трудностей в этом вопросе у него не возникло, так как множество сиятельных дам, готовы были, оказать содействие в таком приятном для женщин вопросе, как любовь!
Княгиня М., имевшая большой вес при царском дворе, вызвалась сопровождать ювелира и помогать в его хлопотах, как выкупить крепостную девицу.
Князь с большим почтением принял гостью и сопровождающего её ювелира. Княгиня взяла на себя труд начать разговор:
-Сиятельный князь! Я у вас по очень приятному для меня делу. Я хочу способствовать объединению двух сердец влюблённых.
-Княгиня! Я буду рад быть полезен, но не знаю, о чём идёт речь.
-Перед вами наш придворный ювелир, который воспылал любовью девице, которая, к несчастью, является вашей крепостной. Посему, я ходатайствую перед вами о воле для этой девицы. С нашей стороны, вы можете рассчитывать, на выполнение любого вашего желания.
-Кто такая?
-Девицу зовут Маша.
-А, а! Что-то мне говорили, да я не придал этому значения. В любом случае, нам придется обсуждать условия выкупа. Готовы вы для этого разговора?
-Ваше сиятельство! - вступил в разговор наш влюблённый ювелир - Я решил изготовить для вас чудесную золотую вазу, усыпанную драгоценными камнями. Уверен, что такой вы не сыщете в России.
-От такого подарка, я конечно же, не откажусь. Но… - князь выразительно посмотрел на княжну - Я не волен менять царский указ.
-Какой указ?
-Когда царь жаловал мне и другим высоким особам поместья, в его указе установлено, что все крестьяне становятся нашими крепостными. И их дети, и дети их детей. Особо указывалось, что человек со стороны, если женится на моей крепостной, становится крепостным до конца жизни. Таков царский указ! - князь развел руками - Не в моих силах царя поправлять! Так, что на такое может решиться только человек, потерявший рассудок.
-Сиятельный князь! Я и есть такой человек. Я потерял рассудок от любви к этой бедной девушке. Я больше тронут её нежным и добрым сердцем, чем телесными совершенствами. Но больше всего меня поражает ваше жестокосердие, ибо из любого положения есть выход. Надо только захотеть. Словом, моя судьба в ваших руках, и извините за мои слова. Итак! Даже если всё моё добро перейдёт в вашу собственность, а я стану вашим крепостным, всё равно ваша власть имеет предел.
-Это какой же, - спросил князь, разозлённый дерзкими речами, простолюдина - как вы выразились предел?
-Этот предел в моей голове. Ни одна самая могущественная сила, не имеет власти над моим талантом и всеми задумками будущих творений. Всё это таится в моём уме!
Слушая эту гневную перепалку, княгиня уже была не рада, что ввязалась в историю. Она испуганно смотрела то на взбешённого князя, то на своего любимого ювелира. При всех своих талантах, ювелир оставался фигурой не заметной на поверхности. В силах князя было стереть эту помеху, одним движением руки. Не известно чем бы всё это кончилось, но к счастью, в залу ввели Машеньку.
Князь заранее приказал, приготовить предмет разговора, для собственного разглядывания, да и как предмет торга. Служанки постарались. Машенька сверкала как серебряное блюдо, старательно протёртое хлопотливой хозяйкой. Её одели в красивое белое платье, с розовым пояском, ножки были обуты в изящные туфельки, из которого выглядывали красивые ножки в белых чулочках.
Машенька выглядела царственно прекрасно. Увидев девушку, Иван обомлел от восторга. Даже князь и княгиня, признались себе, что никогда не видели такой совершенной красоты.
Первой встрепенулась княгиня, которая поняла, что дальнейшее пребывание столь красивой девушки грозит расстройством и всякими опасностями ювелиру. Потому, она вежливо извинилась и схватив обомлевшего Ивана за руку увела его в карету. Всю дорогу она уговаривала ювелира отказаться от своего слова девушке, так как женским чутьём угадывала, что такую прелестную приманку, князь из своих рук не выпустит.
Спустя короткое время, княгиня получила от князя письмо. В нём он ещё раз подтверди, что в случае женитьбы на девушке Маше, ювелир Иван Захаров, должен отдать всё своё добро в пользу князя, и признать себя и будущих детей его крепостным. В виде особой милости, князь оставлял молодым жилище и ювелирную мастерскую. Там они могли жить и работать. Но раз в год, муж и жена, в течение недели обязаны пребывать в людской, чтобы подтвердить своё рабское состояние.
Иван был в отчаянии. Даже похитить Машу, он не мог, так как князь, велел девицу стеречь особо, что и было немедленно сделано. Ювелиру оставалось только одно - жаловаться своим покупателям на жестокость князя и свою несчастную любовь. В результате эту историю стали широко обсуждать в обществе. Все без исключения встали на сторону бедного ювелира. Этот ропот дошёл даже до царя.
Выслушав эту грустную историю, царь сначала прослезился от жалости, а потом разгневался на князя. Когда он предстал пред очами разгневанного владыки, то спросил:
-Почему ты князь, не желаешь прислушаться к голосу большой любви и не следуешь милосердию?
-Государь, посуди сам! Все законы государства связаны между собой, как звенья цепи. Стоит одному звену выпасть, рушится всё. Если мою крепостную возьмут против нашей воли, то вскоре в государстве может возникнуть мятеж. Станут отказываться платить в казну пошлины, а там не далеко, что и корону снимут с вашей головы, государь!
Последнее обстоятельство, тут же охладило царский гнев, и он, махнув рукой, отпустил князя.
Всё же, посещение дворца, для князя даром не прошло. Он был сановником опытным, и решил от греха и царского гнева, ситуацию разрядить. В результате, ювелиру было разрешено видеться с Машенькой, под строгим надзором. Девушку приводили, одетую в роскошные платья, как придворную даму. Влюблённым позволяли только видится, и говорить друг с другом. Надзор был такой строгий, что влюблённые не могли даже украдкой обменяться поцелуями.
Князь этим самым добился своего. Не имея возможности выносить эту медленную пытку, влюблённый ювелир, решился подписать все необходимые бумаги и договора.
Слух о том, что знаменитый ювелир, ради своей возлюбленной, решил расстаться со своим состоянием и закрепостить себя, став добровольно собственностью князя, каждому захотелось посмотреть на него. В магазине стали толпиться придворные дамы, красивые женщины, которые отбирали себе драгоценности без счёта, лишь бы подольше побеседовать с ювелиром. И если иные могли сравняться красотой с Машенькой, ни одна из них не обладала её добрым сердцем.
Накануне окончательного перехода к рабству и любви, ювелир расплавил всё золото, изготовил из него корону, не особенно стараясь, приспособил на неё все драгоценные камни, и отнёс её царице.
-Ваше величество! Я не знаю кому доверить своё богатство, передаю его вам. Завтра у меня ничего не останется своего - всё отойдёт князю. Я знаю, что вы не раз высказывали в мой адрес слова жалости. Посему, проявите великодушие, примите эту корону. Смею надеяться, что если мои дети станут свободными, а со мной случится плохое, я надеюсь на ваше к ним великодушие.
-Принимаю подарок, бедный ты мой человек! Рано или поздно, моя помощь понадобится князю. Тогда, поверь, я вспомню о тебе.
Свадьба ювелира, лишившего себя свободы ради этого, собрала несметную толпу. «Вы всегда останетесь благородным человеком, наперекор князю!» - кричали жениху именитые граждане.
Окрылённые всенародной поддержкой, молодожёны показали себя достойными друг друга, в интимном поединке. Муж Иван многократно одерживал победу, а его любимая жена отвечала ему в сражении, как и подобает здоровой крестьянской девушке. Длилось это в течение всего первого месяца, а молодожёны как голубки, стали вить себе уютное гнездышко. Машенька наслаждалась невиданным светлым и уютным жилищем. Свой свет любви и успокоения, она переносила на заказчиков, которые толпились в магазине. Этот свет покупатели и уносили на себе, обворожённые молодой хозяйкой.
По истечении медового месяца, случилось неожиданное. В принадлежащий уже ему дом, вошёл князь. Подозвав к себе обмерших от неожиданности ювелира и его жену, князь сказал:
-Я принёс вам своё доброе решение. Я не хочу быть тираном в глазах общества, посему я решил - вы свободны! Свобода эта вам не будет ничего не стоить.
Иван и его жена упали на колени и заплакали от радости. Ювелир с большим почётом и уважением, проводил карету князя через весь город.
События на этом не кончились. В один прекрасный день, слуга доложил князю, что его хочет видеть ювелир. Войдя в кабинет князя, ювелир положил перед ним ларец из красного дерева. Князь открыл ларец и зажмурился. В ларце лежал чудесный золотой кубок, дивной формы. Весь он был украшен драгоценными камнями.
-Помните князь, я в первое своё посещение обещал сотворить для вас этот кубок. Я своё обещание выполняю. Примите его в дар, за вашу доброту, на память о счастливейшей супружеской паре на свете.
Когда ювелир ушёл, князь ещё долго сидел в кабинете, разглядывая кубок. Истинная любовь надо всем торжествует!
Создано Юрий Елистратов
П. Развилка
Понятие гарема, традиционное для восточного менталитета, как-то не ассоциируется со славянской культурой. Хотя в пользу того, что в помещичьих усадьбах создавались подобия восточных гаремов, свидетельствует немало фактов.
Право первой ночи, распространенное в феодальной Европе, в России не имело под собой юридических оснований – закон запрещал сексуальную эксплуатацию крепостных крестьянок. Но случаи его нарушения все-таки были очень частыми – помещики не привлекались за это к судебной ответственности. Об этом идет речь в исследовании Б. Тарасова «Россия крепостная. История народного рабства». Далее – наиболее интересные фрагменты.
А. Красносельский. Сбор недоимок
Крестьянские девушки и женщины были совершенно беззащитны перед произволом помещиков. А.П. Заблоцкий-Десятовский, собиравший подробные сведения о положении крепостных крестьян, отмечал в своём отчёте: «Вообще предосудительные связи помещиков со своими крестьянками вовсе не редкость. Сущность всех этих дел одинакова: разврат, соединённый с большим или меньшим насилием. Иной помещик заставляет удовлетворять свои скотские побуждения просто силой власти и, не видя предела, доходит до неистовства, насилуя малолетних детей… другой приезжает в деревню временно повеселиться с приятелями и предварительно поит крестьянок и потом заставляет удовлетворять и собственные скотские страсти, и своих приятелей».
А. Корзухин. Сбор недоимок (Уводят последнюю корову)
Принцип, который оправдывал господское насилие над крепостными женщинами, звучал так: «Должна идти, коли раба!» Принуждение к разврату было столь распространено в помещичьих усадьбах, что некоторые исследователи были склонны выделять из прочих крестьянских обязанностей отдельную повинность – своеобразную «барщину для женщин».
Н. Неврев. Торг. Сцена из крепостного быта
Один мемуарист рассказывал про своего знакомого помещика, что у себя в имении он был «настоящим петухом, а вся женская половина – от млада и до стара – его курами. Пойдет, бывало, поздно вечером по селу, остановится против какой-нибудь избы, посмотрит в окно и легонько постучит в стекло пальцем – и сию же минуту красивейшая из семьи выходит к нему».
Крепостные крестьяне
В. И. Семевский писал, что нередко всё женское население какой-нибудь усадьбы насильно растлевалось для удовлетворения господской похоти. Некоторые помещики, не жившие у себя в имениях, а проводившие жизнь за границей или в столице, специально приезжали в свои владения только на короткое время для гнусных целей.
Крепостные крестьяне подвергались жестоким телесным наказаниям
В день приезда управляющий должен был предоставить помещику полный список всех подросших за время отсутствия господина крестьянских девушек, и тот забирал себе каждую из них на несколько дней: «…когда список истощался, он уезжал в другие деревни и вновь приезжал на следующий год».
Г. Мясоедов. Поздравление молодых в доме помещика
Государственная власть и помещики поступали и ощущали себя как завоеватели в покорённой стране. Любые попытки крестьян пожаловаться на невыносимые притеснения со стороны владельцев согласно законам Российской империи подлежали наказанию, как бунт, и с «бунтовщиками» поступали соответственно законным предписаниям.
К. Лемох. Выздоравливающая
Гарем из крепостных «девок» в дворянской усадьбе XVIII-XIX столетий – это такая же неотъемлемая примета «благородного» быта, как псовая охота или клуб. Нравственное одичание российских помещиков доходило до крайней степени. В усадебном доме среди дворовых людей, ничем не отличаясь от слуг, жили внебрачные дети хозяина или его гостей и родственников. Дворяне не находили ничего странного в том, что их собственные, хотя и незаконнорожденные, племянники и племянницы, двоюродные братья и сёстры находятся на положении рабов, выполняют самую чёрную работу, подвергаются жестоким наказаниям, а при случае их и продавали на сторону.
К. Лемох. Родительская радость
Умильный не обманул – лес вдоль реки стоял крепкий, сосновый, пахнущий сухим мхом и покрякивающий на ветру стройными вековыми стволами. От границы поля до воды было около километра, так что особо опасаться за бор не стоило: деревня в семь дворов не способна разорить такие заросли ни на дрова, ни на хозяйственные постройки даже если очень постарается. Лумпун оказался вполне приличной речушкой: метров пять шириной, с прозрачной водой и песчаным дном, над которым шастала рыбья мелочь. Андрею сразу захотелось на рыбалку – но он даже не представлял, имелись ли в шестнадцатом веке такие простые вещи, как леска или рыболовный крючок? Хотя – крючок всегда у кузнеца заказать можно, а вместо лески – тонкую бечеву использовать. Грузило добыть можно точно – раз пищали есть, должен быть и свинец.
Старательно отворачиваясь от моховиков и маслят – что он тут с ними делать станет? – Матях прошел пару километров вдоль берега, потом отвернул назад к деревне, остановился на краю желтого поля ржи.
– Мое поместье! – торжественно произнес он и прислушался к происходящему в душе.
Ничего. Как чувствовал себя двадцатилетним сержантом-срочником, так и остался. Хотелось домой. Обнять маму, подпоить и потискать Верку из квартиры напротив, погонять «Формулу 1» на компьютере, завалиться в ночной клуб. Дать в лоб какому-нибудь лоху, вообразившему себя крутым Рэмбо. В душе постоянно сохранялось такое чувство, что до приказа осталось всего полгода. Вот-вот служба закончится – и тук-тук, замелькают елочки за окнами скорого поезда.
Андрей тряхнул головой, двинулся вдоль поля до ближайшей межи и повернул к Порезу. Он и так часов пять погулял. Конец лета на дворе. Скоро стемнеет.
Правда, время сержант рассчитал все-таки плохо, и когда дошел до дома, то действительно начало смеркаться.
– Батюшка! – разглядела его с крыльца Лукерья. – Мы ужо затревожились. Варька баню стопила, как велено, свечи жжет. Как тебя по отчеству величать, боярин?
В первый миг Андрей удивился, что женщина чуть не в полтора раза старше его собирается обращаться по имени-отчеству, собрался было отмахнутся – но вовремя спохватился. Все-таки не просто сосед он здесь, а боярин. Хозяин. И Лукерья, кстати, его рабыня, как это не странно звучит. Боярин Умильный подарил.
Именно по имени боярина он отчество и выбрал:
– Андрей Ильич! – В случае чего всегда можно сказать, что не вспомнил отца своего, а в честь спасителя своего назвался.
– Так ступал бы париться, Андрей Ильич. Справы на тебе никакой, а вода остывает.
– Так, за домом, батюшка. Промеж яблонь, дабы, не дай Бог, пожар, так на дом бы не перекинулось…
Оказалось, что баню с дороги не видать из-за дома, заслонявшего ее вместе со всем садом своей громадиной. Подсвеченная изнутри дверь выделялась ярким прямоугольником, и сержант в очередной раз удивился, какими яркими кажутся в темноте свечи. В предбаннике он скинул поясной набор, разделся, прихватил свечу и прошлепал босыми ногами в парилку. Тут было не то, чтобы жарко, но продолговатая печь со вмазанным посередине котлом давала достаточно тепла, чтобы всласть расслабиться и пропотеть. Но стоило ему вытянуться на полке, как громко хлопнула входная дверь. Матях приподнялся на локтях, кляня себя за то, что не взял оружия и окидывая взглядом помещение. Два деревянных ковша, три бадьи, кадушка, корыто. Бадьей кое-как можно попробовать отмахаться, коли противник один и без копья или меча…
Но внутрь быстро просочились две обнаженные фигуры, причем обе были Андрею уже достаточно знакомы.
– Э-э… Вы чего? – хрипло поинтересовался он, прикрывая руками срам. Между тем «срам», не видевший женского тела уже неведомо сколько месяцев, отчаянно пытался выбраться, вытянуться, напрягался изо всех сил, норовя выглянуть хоть краешком плоти.
– Это мы, – бодро сообщила Варя, словно это хоть что-то объясняло, и чем-то плеснула на печь возле трубы. Послышалось грозное шипение, помещение заволокло клубами кисло пахнущего пивом пара, и теперь в бане стало действительно жарко.
– Сейчас пропарим… – Лукерья зашелестела веником, придвинулась ближе, решительно уложила не знающего, как поступить, сержанта на полку, прошлась горячили листьями по самой коже. – Варя, ты посмотри, межа-то как вкопана. Мы тут осторожненько…
Андрей почувствовал, как ветки веника щекотят мошонку, касаются его мужского достоинства, уже готового взорваться от долгого воздержания и столь нечеловеческих издевательств.
– Андрей Ильич, – Варя приблизилась вплотную, скользнула по плечу розовыми сосками крупных, но хорошо удерживающих форму девичьих грудей, потянула его с полки. – Ты и меня веничком парни…
Она развернулась к Матяху спиной, наклонилась, едва не отпихнув еще прохладной розовой попкой, и сержант более выдержать не смог. Отдавшись извечным инстинктам, одним сильным ударом он ломанулся к зовущей плоти, и если бы промахнулся – то, наверное, все равно пронзил бы крестьянку насквозь. Варя взвыла, заскребла ногтями сырую стену – но молить о пощаде было поздно. Андрей не смог бы сейчас остановиться даже под страхом смерти, он бился вперед раз за разом, чувствуя, как все внизу живота словно каменеет, твердеет, становится бесчувственным – пока вдруг не взорвалось жарким блаженством, отнимающим все силы до последней капли.
Матях отступил, осел на полок, не имея больше возможности ни смущаться, ни наслаждаться, ни радоваться – и им тут же завладела Лукерья:
– Счас пару добавим… От хорошо… И веничком, веничком…
Истома сменялась теплом, тепло – удовольствием. А его тем временем пару раз слегка простегали березовыми ветками, окатили, перевернули, снова высекли и окатили. На этот раз он смог перевернуться сам.
– Межи совсем не видно… – тихо спела пышнотелая женщина и что-то быстро прошептала девушке на ухо. Та хихикнула, придвинулась ближе, горячей водой полила Андрею на голову, навалилась на грудь, заодно прижав к доскам правую руку:
– Ай, боярин, бороды еще совсем нет. Но мы волосы помоем, волосы почистим, волосы причешем…
Под ее прибаутками Матях почувствовал, как к его мужскому достоинству опять кто-то проявляет живой и вполне осязаемый интерес. И последнее быстро откликается взаимностью. Но грубо отталкивать занимающуюся волосами девушку он не мог. Тем более, что никаких неприятных чувств пока не испытывал. Скорее, наоборот. Хотя, конечно, интереса к Лукерье не проявлял. Но и не шарахался. Андрей вообще быстро перестал понимать – его ласкают или насилуют?
Впрочем, один из главных органов тела, как нередко бывает, имел на этот счет собственное мнение, и вскоре волна наслаждения опять прокатилась снизу вверх, сметая глупые мысли. Варя плеснула на печь еще пива, они с хозяйкой начали поочередно охаживать вениками друг друга, обливаться. А когда спустя некоторое время снова вспомнили про помещика, Матях почти полностью пришел в себя.
– Ты смотри, как растет… – кивнул девушке Лукерья, с нахальной непосредственностью поглаживая мужское достоинство молодого человека.
– А чего ему вянуть… – не дожидаясь, пока с ним сотворят чего-нибудь еще, Андрей спрыгнул с полки, обнял Варвару, посадил ее на свое место, не спеша огладил одну грудь, вторую, скользнул ладонью вниз, промеж ног. Стряпуха жалобно пискнула, но противиться не посмела. Сержант развел ей колени, так же неспешно вошел и начал короткими сильными ударами пробиваться к неизвестной, но желанной цели, одновременно гладя волосы, касаясь кончиками пальцев сосков, плеч, губ. Теперь настала очередь девушки стонать от бессилия и наслаждения, и ощущение бесконечной власти над ней позволило опять взорваться безмерной сладостью и утонуть в блаженной неге.
Немного придя в себя в третий раз, Матях торопливо ополоснулся и вышел из парилки прочь. Он понял, что такого «мытья» долго выдержать не сможет. Здоровья не хватит. С трудом различая в темноте дорогу, он дошел до крыльца, поднялся, нырнул в сени, на ощупь повернул налево, нашел топчан и вытянулся на нем во весь рост.
Свеча в дверях появилась, когда он почти задремал.
– Щучьи головы принести, Андрей Ильич? – узнал он Варин голос.
– Неси, – поднялся Матях, тряхнул головой, отгоняя сон. – И топчан мне постелить вели.
– Сделаю, Андрей Ильич, – послушно кивнула девушка, и в голове сержанта внезапно появилась веселая, задорная мысль:
«А хорошо быть помещиком…».
Когда в 1801 году умерла помещица Дарья Салтыкова, одной кровавой фигурой в Российской империи стало меньше, ибо Салтычиха за свою жизнь зверски замучила многих крепостных.
Дарья Салтыкова
Так, дворовую свою Максимову она собственноручно била скалкой по голове, жгла волосы лучиной. Девок Герасимову, Артамонову, Осипову и вместе с ними 12-летнюю девочку Прасковью Никитину помещица велела конюхам сечь розгами, а после того едва стоявших на ногах женщин заставила мыть полы. Недовольная их работой, она снова била их палкой. Когда Авдотья Артамонова от этих побоев упала, то Салтыкова велела вынести ее вон и поставить в саду в одной рубахе (был октябрь). Затем помещица сама вышла в сад и здесь продолжала избивать Артамонову, а потом приказала отнести ее в сени и прислонить к углу. Там девушка упала и больше не поднималась. Она была мертва. Агафью Нефедову Салтычиха била головой об стену, а жене своего конюха размозжила череп железным утюгом.
Дворовую Прасковью Ларионову забили на глазах помещицы , которая на каждый стон жертвы поминутно выкрикивала: «Бейте до смерти»! Когда Ларионова умерла, по приказу Салтычихи ее тело повезли хоронить в подмосковное село, а на грудь убитой положили ее грудного младенца, который замерз по дороге на трупе матери.
Всего на совести Дарьи Салтыковой не меньше 138 погубленных жизней. За это она и попала под суд Екатерины II. Преступницу-дворянку приговорили выставить на один час к позорному столбу с вывеской на груди «мучительница и душегубица», а затем заключить в оковы и отвезти в женский монастырь, где содержать до смерти в специально для того устроенной подземной камере без доступа дневного света.
2. Александра Козловская
Поведение с крепостными людьми другой дворянки, княгини Александры Козловской, и вовсе было таково, что, по замечанию Шарля Массона, помещица «олицетворяла в себе понятие о всевозможных неистовствах и гнусностях» .
Кроме того, что наказания, которым Козловская подвергала своих слуг, носили часто извращенный характер, они отличались просто патологической жестокостью : в частности, она приказывала раздевать людей при себе догола и натравливала на них собак. Массон писал о том, как она наказывала своих служанок: «Прежде всего, несчастные жертвы подвергались беспощадному сечению наголо; затем свирепая госпожа, для утоления своей лютости, заставляла класть трепещущие груди на холодную мраморную доску стола и собственноручно, со зверским наслаждением, секла эти нежные части тела. Я сам видел одну из подобных мучениц, которую она часто терзала таким образом и вдобавок еще изуродовала: вложив пальцы в рот, она разодрала ей губы до ушей…».
3. Николай Струйский
Потомственный дворянин коллекционировал орудия пыток. Коллекцию он держал в подвале усадьбы, время от времени спускаясь туда и устраивая суд «понарошку» над одним из своих крепостных. Приговор в данном случае был далеко не «понарошечный». Как правило, «подсудимого» приговаривали к такому наказанию - замучить до смерти с помощью любовно собранных со всей Европы орудий пыток.
Николай Струйский
Еще одно «увлечение» Струйского - домашний тир, где крепостных заставляли бегать в ограниченном пространстве, а хозяин вел по ним огонь из ружей и пистолетов. В кровавых забавах помещика-садиста погибли более двухсот крестьян, причем окончательная цифра так и неизвестна.
Струйского никто не судил за его «забавы» , и умер он в преклонном возрасте в своем богатом имении. После смерти помещика крепостные крестьяне разнесли по кирпичикам барский дом, в подвале которого хранилась пыточная коллекция садиста-графомана. Причиной неуязвимости Струйского были огромные богатства, которые достались ему благодаря бунту Пугачева. Дело в том, что в Пензенской губернии восставшие вырезали под корень многочисленную родню Струйского, который и унаследовал их имения.
А вот страстью помещика Измайлова была охота. У него на псарне только в одной усадьбе, при селе Хитровщина, содержалось около 700 собак. И жили они в куда лучших условиях, чем измайловские дворовые слуги. Каждая собака имела отдельное помещение, отменный корм и уход, в то время как крепостные скучивались в смрадных тесных помещениях, питались несвежей пищей и годами ходили в истрепанной от времени одежде, потому что барин не велел выдавать.
Как-то за обедом Измайлов спросил прислуживавшего ему старого камердинера: «Кто лучше: собака или человек?» Камердинер на свою беду ответил, что даже сравнивать нельзя человека с бессловесной неразумной тварью, за что барин в гневе тут же проткнул ему руку вилкой, и, обернувшись к стоявшему рядом дворовому мальчику, повторил свой вопрос. Мальчик от страха прошептал, что собака лучше человека. Смягчившийся помещик наградил его серебряным рублем.
Выезд помещика Измайлова на охоту был для крестьян беспокойным временем. За удачную травлю зверя барин мог щедро наградить, но за ошибки и промахи следовала немедленная кара. За упущенного зайца или лису крепостных пороли прямо в поле, и редкая охота обходилась без суровых наказаний.
Звериная травля не всегда была основной целью помещика. Часто охота заканчивалась грабежом прохожих на дорогах, разорением крестьянских дворов, насилием над их домашними, в том числе женами. Общеизвестный факт, что Измайлов содержал гарем из дворовых девушек, многие из которых были малолетними. Число наложниц помещика-самодура было постоянным и по его капризу всегда равнялось тридцати, хотя сам состав постоянно обновлялся. Девушек барин не только развращал, но и жестоко наказывал: их пороли кнутом, одевали на шею рогатку, ссылали на тяжелые работы.
Казалось бы, после такого Измайлов не мог избежать наказания. Однако Сенат оказался чрезвычайно милостив к помещику, учредив над ним опеку.
5. Виктор Страшинский
Пятьсот с лишним женщин и девушек изнасиловал и дворянин Виктор Страшинский из Киевской губернии. Причем многие из его жертв были не его собственными крепостными, а крестьянками дочери, Михалины Страшинской, владелицы имения в селе Мшанец. По свидетельству настоятеля мшанецкого храма, помещик постоянно требовал присылать в свою усадьбу, село Тхоровка, девушек и жен для плотских утех, а если присылка почему-либо задерживалась - приезжал в село сам.
Против Страшинского возбуждали четыре судебных дела , однако расследование тянулось беспрецедентно долго. От первых обвинений до приговора прошло без малого 25 лет. А мера наказания, избранная императором Александром II, как и в случае с Измайловым, привела в изумление русское общество: «1) Подсудимого Виктора Страшинского (72 лет) оставить по предмету растления крестьянских девок в подозрении. 2) Предписать киевскому, подольскому и волынскому генерал-губернатору сделать распоряжение об изъятии из владения Страшинского принадлежащих ему лично на крепостном праве населенных имений, буде таковые окажутся в настоящее время, с отдачею оных в опеку…».
Крепостное право существовало на Руси де-факто с XI века, официально же подтверждено Соборным уложением от 1649 года и отменено только в 1861 году.
В 1741 году императрица Елизавета Петровна издала грамоту о запрете крепостных на верноподданичество, обозначив тем самым, что невольные люди не входят даже в ранг членов общества. Насилие над крепостными в России в XVIII веке было нормой.
К крестьянам относились как к домашнему скоту, женили по эстетическим соображениям (например, по росту - очень удобно и красиво), не разрешали удалять больные зубы, чтобы не потерялся «товарный вид» (объявления о продаже крепостных соседствовали в газете с заметками о продаже самовара, черемуховой муки, гончих собак и свиноматок). Бить подневольного можно было сколько душе угодно, главное, чтобы крепостной не умер в течение 12 часов. О самых главных злодеях эпохи - ниже.
Николай Струйский
Струйский был владельцем богатого пензенского имения Рузаевка. Согласно описанию в Русском биографическом словаре (РБС), помещик слыл в народе самодуром. Каждый день наряжался в стиле разных эпох и народов. Обожал поэзию и сочинял стихи. По этому поводу даже открыл частную типографию на территории имения. Мемуаристы отзываются о нем как о чудаке-графомане. «По имени струя, а по стихам - болото», - иронизировал Державин.
Но самым главным развлечением помещика были ролевые игры, в особенности уголовные. Струйский придумывал сюжет для «преступления», выбирал среди своих крестьян тех, кто будет обвиняемым, а кто - свидетелем, устраивал допросы и лично выносил приговор. Наказания между тем были реальными. В подвале у Струйского располагалась коллекция орудий пыток, любовно собранная по свету. Также здесь была зона с «живым тиром». Жертвы бегали от стенки до стенки, издавая звуки уток, в то время как Струйский стрелял. На счету «режиссера» и «поэта» - жизни около 200 крепостных.
Струйский остался безнаказанным. Умер после известия о смерти Екатерины II, «слег горячкой, лишился языка и закрыл навсегда свои глаза».
Лев Измайлов
У кавалерийского генерала Льва Дмитриевича Измайлова было две страсти: собаки и девушки. Собак у помещика было около семи сотен, и были они самых благородных пород. Если Измайлов хотел заполучить какого-то нового замечательного пса, то предлагал обмен на своих крестьян в любом количестве. В пьесе А. С. Грибоедова «Горе от ума» в следующих словах Чацкого речь идет именно об Измайлове: «Тот Нестор негодяев знатных, толпою окруженный слуг; усердствуя, они в часы вина и драки и честь, и жизнь его не раз спасали: вдруг на них он выменял борзые три собаки!!!». Жили измайловские собаки в царских условиях: у каждой - отдельная комната и отборная еда.
О том, что собак Измайлов почитает превыше людей, доказывает его диалог с камердинером, которому богатый самодур на возражение «нельзя сравнивать человека с бестолковой тварью» проткнул руку вилкой. Про своих же работников, спавших вповалку и евших кое-как, да к тому же лишенных права заводить семью, Измайлов говаривал так: «Коли мне переженить всю эту моль, так она съест меня совсем».
Что касается второй страсти Измайлова, ее утолял личный гарем, в котором всегда было ровно 30 девушек, самым юным едва исполнилось 12. Условия их проживания можно сравнить с тюрьмой: под замком и с решеткой на окнах. Выпускали наложниц только для прогулки в саду или похода в баню. Когда к Измайлову приезжали гости, он непременно отсылал к ним в комнаты девушек, и чем важнее гость, тем те были моложе.
Слухи о злодействах помещика дошли до самого императора. В 1802 году I написал тульскому гражданскому губернатору Иванову следующее: «До сведения моего дошло, что отставной генерал-майор Лев Измайлов <…> ведя распутную и всем порокам отверзтую жизнь, приносит любострастию своему самые постыдные и для крестьян утеснительные жертвы. Я поручаю вам о справедливости сих слухов разведать, без огласки, и мне с достоверностью донести». Губернские власти долгие годы вели следствие по делу Измайлова, но, благодаря своим связям и богатству, он остался, по сути, безнаказанным. Только в 1831 году по Сенатскому докладу его имения взяты в опеку, а сам он признан невыездным из своих имений.
Отто Густав Дуглас
Удивительно, что иностранцы, поступавшие на царскую службу, легко перенимали свирепый метод общения с крепостными, соревнуясь с соседями в беспощадности. Одним из таких людей был русский генерал-аншеф Отто Густав Дуглас, шведский военный и российский государственный деятель, участник Великой Северной войны, генерал-губернатор Финляндии и губернатор Ревельской губернии. Будучи на госслужбе, запомнился истории тем, что придерживался тактики выжженной земли, разоряя финские земли, и отправил в Россию «в рабство», по разным данным, от 200 до 2000 финских крестьян.
А наблюдая за извращенным садизмом «дворянской вольности», он создал свой собственный садистский почерк: спинной фейерверк. Сначала Дуглас не жалеючи бил кнутом крестьян, после этого приказывал присыпать их спины порохом, чтобы затем подойти к несчастным с горящей свечой и поджечь раны.
Было на его счету и убийство - правда, вроде как неумышленное, и не крепостного, а некоего капитана. За оное он был приговорен судом к пожизненному заключению, но, будучи любимцем Петра I, отделался трехнедельными работами в Летнем саду в Санкт-Петербурге.
Дарья Салтыкова (Салтычиха)
«Мучительница и душегубица, которая бесчеловечно людей своих убивала до смерти» - такова характеристика Салтыковой из Высочайшего указа 1768 года. Фамилию «душегубицы» очень часто можно встретить не только в списке самых жестоких помещиков, но даже среди серийных убийц. Овдовев в возрасте 26 лет, Салтыкова получила в свою полную власть шесть сотен душ в Московской, Вологодской и Костромской губерниях. Возможно, именно гибель мужа повлияла на спокойную до тех пор барыню в совершенно кошмарном ключе. Жертвами помещицы, по свидетельствам современников, стало от 75 до 138 человек.
С самого утра она шла проверять, как ведется хозяйство: постираны ли платья, помыты ли полы, чиста ли посуда. Салтыковой достаточно было заметить на полу залетевший из окна лист с яблони, чтобы начать избивать поломойку первым попавшимся под руку предметом. Когда уставала бить, призывала на помощь конюха. Сама же сидела и, упиваясь, наблюдала за экзекуцией. Если провинившаяся выживала, ее полумертвую отправляли снова мыть полы. Салтыкова была нечеловечески изобретательна и беспощадна: обливала жертв кипятком, жгла им кожу раскаленными щипцами, выставляла голыми на мороз или отправляла сидеть в прорубь на часок.
Жалоб на неистовую хозяйку было множество, но связей среди должностных лиц и влиятельных людей у Салтыковой было еще больше. Всех доносчиков отправляли в ссылку. Но двоим крестьянам, Савелию Мартынову и Ермолаю Ильину, жен которых она убила, все же удалось передать жалобу императрице Екатерине II. Около шести лет велось следствие, после чего помещицу приговорили к пожизненному заключению в подземной тюрьме без света и лишению дворянского рода.
В подлиннике указа Екатерина II вместо «она» написала «он», намекая, что Салтычиха недостойна считаться особой милосердного пола, и приказала всем в дальнейшем именовать Салтыкову местоимением «он».
Loading...